– Мы не стойки перед своими ошибками, мы не можем их избежать. Ты очень рано понял, что есть ещё возможность всё изменить и переосмыслить. Мне для этого понадобилось гораздо больше времени, – тяжело вздохнул Ефим.
– Как вы здесь оказались? Вы же определённо человек, – уточнил Лобанский, понимая, что может и не получить ответа.
– Мне ещё так в лоб таких вопросов не задавали, – засмеялся Ефим.
– Прошу прощения за свою прямолинейность, – растерянно произнёс Лобанский.
– Как я и говорил, когда-то я был озабочен желанием быть свободным ото всех: людей, семьи и времени. И в погоне за свободой оказался полностью лишённым самого важного, что есть у человека – это жизни, жизни обычного человека. Когда я начал своё путешествие, мне было не больше двадцати, я был сыном одного из князей в Западной Европе. Тридцать лет я путешествовал по странам вместе с торговцами, я отказался от своей невесты, обрекая её на бездетную старость и утрату чести. Отказался от ответственности, что сулил мне мой род, боясь, что это заберёт у меня свободу. Однажды я забрёл в тайгу, решил ненадолго остановиться, построил это зимовье и ещё пять лет жил отшельником в лесу, наслаждаясь каждым днём. Но тайга не была ко мне так благосклонна, как я думал. Сломав обе ноги из-за банальной ошибки и невнимательности, я был поглощён гневом на тех, кого я сам бросил когда-то, за то, что они не приходят ко мне на помощь. Но я не умер… Вьюга занесла меня в какое-то из времён, там меня подобрало племя эвенков, они залечили мне раны. Я не сразу понял, что перенёсся во времени, пока не сумел добраться до родительского поместья. Того места, что я помнил, просто не существовало. Я стал гоняться за этой таинственной вьюгой и просить, чтобы та перенесла меня обратно. Временами она встречалась мне и перебрасывала в новый век. Как-то она забросила меня далеко в прошлое, возле славянской деревни, и один из деревенских, увидав меня в лесу, прозвал меня лешим. Я не осознавал, как я выгляжу в глазах других – на тот момент моя борода уже была до колена, а европейская одежда вызывала недоумение у местных жителей, – Ефим заулыбался. – Шли годы, и мы с вьюгой как-то нашли общий язык, я стал присматривать за ней, а она за мной. Это было моё спасение от одиночества.
– Но сейчас, в современном мире, вы можете не бояться выйти из леса и дожить свою жизнь, как полагается человеку, – с явным желанием помочь предложил Лобанский.
– Спасибо тебе за заботу. Прохор тоже мне предлагал это, как и его прадед Никифор. Но я не могу покинуть лес, вьюга и я – это одно целое, – Ефим привстал с сугроба и начал рисовать посохом на снегу круги, вьюга поднялась и окутала его с ног до головы. Он становился всё больше и больше, обрастал снегом, поднимаясь выше верхушек деревьев. Огромные потоки вьюги повторяли форму его тела, а он сам просто растворился в ней.