А меня до сих пор пронзают судорожные спазмы и тело дергается под ним, пока он еще сильнее размазывает пальцами мой сосок, ударяет бедрами, почти врезаясь в меня своим огромным жадным членом.
— Ты привык, что все падают перед тобой на колени, да, Санников, — хриплю, задыхаясь, вонзаясь ногтями в его спину. — Привык, что всегда все по-твоему?
— Да, Софи-ия, — с нажимом проводит по моим губам. Сдавливает. Сминает пальцами губы.
— Да, я привык. Я могу поставить на колени. И если бы захотел, то на колени там, в том зале, встала бы ты. И при всех отсосала бы мне минет. Потому что все имеет свою цену, София. И я эту цену за тебя заплатил.
— Подонок, — ударяю со всей силы по его ненавистному лицу. — Ты просто подонок, Санников!
Его ничего не остановит.
Понимаю это, глядя в совсем ставшие черными глаза. На сжавшиеся челюсти. На ноздри, что раздуваются от ярости и похоти.
Зачем? Зачем я раздразнила зверя? Надо было просто потерпеть…
— Иди, — вдруг резко отпускает меня на пол.
Так, что я шатаюсь, теряю равновесие и вынуждена уцепиться за его рубашку.
— Иди, София — цедит сквозь сжатые зубы, резко ударяет по двери кулаком рядом с моим лицом.
И я не иду. Я бегу. Несусь по коридору, вынырнув из-под его огромного тела.
Глядя на то, как тяжело Санников облокачивается о дверь, тяжело, хрипло дыша.
Просто несусь по коридору, пока не влетаю в своею комнату, с грохотом захлопнув дверь.
Лихорадочно стаскиваю все, что могу найти и перетащить. Стулья, тумбочки, тяжелые кресла. Присовываю их к двери.
Тяжело падаю на постель, так и не в силах отдышаться.
Я знаю, что мы заключили договор. Знаю.
Но сейчас он в такой ярости, что мне просто безумно страшно.
Кажется, если сейчас ворвется, то просто разорвет. На части.
Сейчас надо просто спрятаться. Об остальном я буду думать позже.
Стас
Сбежала!
Тяжело дыша, задыхаясь от бешеного желания, грузно опираюсь о дверь. Буквально валюсь на нее руками.
Раздирает от бешеной похоти. От ненормального желания ворваться с нее и терзать.
Член дергает так, что уши и глаза кажется, сейчас взорвутся.
Блять.
Я мог ее взять. Мог взять уже давно. Тысячу раз разложить на столе и сладко трахать. В любое время.
В любую из ее сладких дырочек. Вертеть, как мне захочется.
Поворачивать к себе лицом, опуская член в сладкий непокорный ротик или разворачивать раком, наматывая волосы на кулак и сумасшедше вбиваясь.
Я мог трахать ее ночи напролет и лениво за завтраком, разложив прямо на столе, посреди еды. Лениво заталкивая в рот кусок бекона, пока она бы меня удовлетворяла.
Мог бы. Могу. Тем более, до зубовного скрежета хочу почему-то именно эту девчонку! Эту долбанную принцессу с золотыми волосами и таким сочными губками. Такими сладкими, что до сих пор ведет от их вкуса у меня во рту!