Он не заговаривает со мной, не предлагает чашку кофе или чая, не показывает ничего в доме.
Просто решительно идет вперед, указывая мне следовать за ним взмахом руки.
Ну вот.
Мне уже явно указывают на мое место, кто бы сомневался!
Приходится почти бежать за ним по длинному коридору с огромными окнами. Нечего и говорить, что ничего ни в доме, ни за окном я даже не успеваю и рассмотреть!
Санников толкает одну из дверей, входя внутрь. Мне ничего не остается, как следовать за ним послушной собачонкой. Пусть даже и гордо держащей голову. Пока гордо. Пока…
— Жить будешь здесь, — рвано отдает короткие приказы, даже на меня не глядя. Как будто я и в самом деле просто пустое место.
— Ни с кем не связываешься, никому ничего не объясняешь. Выходить из дома запрещено. Твоей матери я скажу все, что ей нужно знать. Буду поздно. Ты должна быть готова.
Вот так. Отрывисто. Командой фас. Или сидеть.
Почему-то это бьет по мне хуже, чем та страсть, которая прямо на километры выплескивалась из него, пока мы были на аукционе и после, в кабинете Гурина. Каждое слово-приказ, как пощечина.
— К… — я таки запинаюсь. Не могу. Это для меня слишком. — К чему готова?
— Исполнять мои желания.
Никаких перемен. Даже торжествующей или похотливой улыбки на лице не возникает. Одна сталь.
Подавляющая напрочь.
— Все желания, София. Так что будь готова.
Даже не взглянув на меня напоследок, Стас резко поворачивается и таким же решительным быстрым шагом выходит из комнаты.
Как будто кофе секретарше своей приказал приготовить. Не больше и не меньше. Или документы на подпись.
А чего я, собственно, ждала?
Я ведь теперь вещь… Не более…
Так и остаюсь стоять вытянутая, как струна, минут еще, наверное, пять. Ровно столько, сколько, по моим прикидкам, ему нужно, чтобы выйти из дома и уехать.
А после просто валюсь на постель, закрывая лицо руками.
Все непролитые за последнее время слезы прорываются из меня, как из самого настоящего фонтана. Все, которые я сдерживала в себе с тех пор, как отца не стало. Тогда нужно было держаться. Не дать слабинки. Ради мамы. Ради Маши. Но теперь… Теперь мне не перед кем держать лицо, а моя чаша оказалась совсем переполненной.
Вспоминаю свой далекий, как из другого мира, или какого-то полузабытого фильма, День рождения.
Ровно два года назад.
До рассвета так далеко. Совсем темно. Никогда так рано не вставала, а в эту ночь почти и не ложилась.
Пробило полночь. Именно в это время я родилась. Так что к четырем утра вполне уже была совершеннолетней.
— Софи, ну ты что! Так всю жизнь и будешь мамочку слушаться! Тебе завтра 18! Ты уже становишься совершеннолетней! А в День рождения всегда должны исполняться мечты! Для того этот день и создан, чтобы исполнять хотя бы одну из них! — смеясь, самая близкая подруга, с которой не разлей вода были с самого детства, подбивала меня почти на преступление.