Мы встретились снова через несколько месяцев.
На одном из вечных приемов моего отца. Роскошь, музыкатны, вечерние платья, самые дорогие напитки… Отец никогда не жалел на это денег, устраивал не просто приемы, а самые настоящие балы. Как в сказке.
Не потому, что любил размах или развлечения. Не от порочного желания пускать пыль в глаза.
Каждый из его приемов был продуманным до последней черточки.
Все знали о балах Серебрякова, все стремились туда попасть. Получить приглашение, пусть даже один раз было чем-то входе входного билета в новую жизнь. В закрытое общество, где решались вопросы самого высокого уровня. Любого. От многомиллионных сделок до того, кто станет мэром. Здесь решалось все. Именно в нашем доме, на этих приемах. А не в кабинетах и на каких-либо переговорах. Это уже было просто декорацией, видимостью.
И слово моего отца в этих решениях имело огромный вес.
Пусть даже не всегда было окончательным, но он был тем, от кого зависели многие судьбы, многие жизни.
Один из негласных правителей столицы, страны, а может, даже и ее пределов.
Я никогда особенно не вникала, не приставала к нему с расспросами, не пыталась подслушать разговоров, что велись в нашем доме, чтобы узнать больше. Обрывки информации могут сыграть слишком злую шутку. Не зная полной картины, неизменно придешь к неверным, искаженным выводам. Придет день и отец расскажет мне все, что мне нужно знать. И я этот день не торопила. Он сам должен был решить, когда пора.
Да и приемов отца я откровенно не любила.
Тогда еще не доросла до изысканной роскоши бала. А важные вопросы мне уж тем более не были особо интересны.
Все, чего мне хотелось — свободно отрываться на вечеринках вместе с друзьями.
В каких-нибудь джинсовых коротких шортах и рубашке, завязанной над пупком узлом вместо вечерних туалетов в пол.
Прыгать под шумную зажигательную музыку и просто веселиться с теми, кто со мной одного возраста и кто разделяет мои интересы…
И как раз сегодня у Вики намечалась обалденная вечеринка…
— Па-аап, — я ухатила отца за рукав пиджака, состроив глазки, как у кота из Шрека.
Любимой дочке многое позволено и я совершенно беззастенчиво этим пользовалась. Всегда.
— Ну, что мне там делать! Там же моложе тридцати пяти никого не будет! Старики одни! Ну! И толку от меня никакого! Ты будешь решать свои вопросы вселенского масштаба, а я что?
— А ты будешь улыбаться и всех очаровывать, — да, отец как никто умеет настаивать на своем, еще и очаровывая при этом. Это у нас, кажется, семейное. — Разве может бал обойтись без жемчужины? Ты же королева каждого моего бала, Софи!