Не об этом я должна думать сейчас! Вот совсем не об этом!
О том, какая он сволочь, вот о чем!
Но внутри уже все полыхает новыми волнами накатывающего жара. Как будто снова ощущаю на своих сосках прикосновения его пальцев. Властные. Жадные. Покоряющие. Сметающие всю волю, все заслоны приличия, все мои убеждения, все границы. Пальцы, что с нажимом спускаются вниз… Прямо туда. К самой сердцевине.
Только закрываю глаза, рвано вздохнув. И опять отдаюсь пульсирующему внутри наслаждению, что легонько, совсем не так сильно, как тогда, с ним, а все же сотрясает мое тело…
— Приехали, принцесса.
Распахиваю глаза, удивленно хлопая ресницами.
Мы уже у моего дома, а я даже и не заметила, как Стас остановил машину.
Сил пошевелиться до сих пор нет, все тело ломит от того, что я все-таки задремала в машине.
Но слабость — наименьшее, что мне хочется выказать при Санникове.
К тому же не у отца, а именно у меня будет инфаркт, если он увидит, как Стас заносит меня в дом на руках. А для него самого у папочки, возможно, даже и охотничье ружье найдется!
Резко выпрямляюсь, растирая затекшие плечи.
Что нужно говорить в таких случаях? Как себя вести после всего, что произошло? Тем более, вот так? Понятия не имею…
— Софиия…
Зато Санников, кажется, вполне имеет обо всем свое собственное понятие.
Он всего лишь поворачивается ко мне. На полоборота. Даже не приближаясь.
— Завтра ровно в восемь, — нет, все-таки наклоняется над моим лицом. Как для поцелуя.
Одно мгновение, и воздух снова забивает мои легкие. Опять даже воздух вокруг искрит и кажется, сейчас взорвется. Его дыхание как катализатор для взрыва, особенно для моих тут же запылавших губ. А в глазах плещется такое море страсти… Пусть его лицо по-прежнему и остается непроницаемым. Но глаза прожигают тысячи дыр в моей душе, тут же снова заставив тело броситься в дрожь!
— Я буду ждать.
Легкое, почти невесомое прикосновение к моей щеке. Чуть ниже. Мазок пальцем по губам.
И, черт, ноги уже подгибаются, а сама я готова отдаться ему прямо здесь, у ворот родительского дома!
— До завтра, — холодный тон резко обрывает все эту ненормальную магию.
Санников решил, что на этом достаточно. Пора закончить разговор, даже его не начав. И это снова отрезвляющей пощечиной бьет по оголенным донельзя нервам.
Вот так просто. Все по его щелчку, по его решению.
Меня как будто и нет, я всего лишь приложение к его желаниям!
Молча открываю дверцу, и, вытянувшись в струну, иду к дому, не удостоив его ни словом.
Да и какие слова? Если всю силу сейчас нужно собрать для того, чтобы Санников не видел, как заплетаются и подгибаются у меня ноги!