— Станислав Михайлович ждет вас в гостиной, — вздрагиваю, когда в комнату без стука входит немолодая женщина.
Я не слышала ее шагов, дом казался до звона в ушах пустынным. Только его шаги, даже сквозь закрытую дверь отдавались эхом, отбиваясь прямо в сердце.
Да и зачем ко мне стучаться, правильно?
Я ведь никто…
Долг крови перед его семьей, который Санников решил забрать. Ниже половой тряпки, по которой топчутся ногами!
Не дожидаясь моего ответа, она выходит.
Вздыхаю, прижимая ледяные руки к горящим щекам.
Я не успела настроиться на эту встречу, на все, что произойдет дальше! Совсем не успела! Нужно хоть как-то унять эту лихорадочную дрожь… Пусть издевается, пусть делает, что хочет, но не думает, что ему удалось меня сломать! Я Серебрякова, в конце концов! Я могу попасть в тяжелое положение, но никогда не окажусь на коленях!
Хотя… Что-то мне подсказывает, что именно на коленях мне и придется сегодня постоять… И с вполне понятным смыслом…
Но все равно, морально я должна остаться несломленной!
Оглаживаю платье, с удивлением снова убеждаюсь, что действительно выгляжу очень даже неплохо.
Вдох, выдох, идеально распрямленная спина…
Что ж. Я готова.
Медленно прохожу по тому же коридору.
За окнами светятся причудливые фонарики. В густых кустах, утопленные в роскошных цветах, они похожи на кусочек таинственной сказки. Поневоле залюбуешься, а я лишь поражаюсь, как у такого монстра мог оказаться такой удивительный вкус!
Говорят, чтобы составить представление о человеке, нужно посмотреть, как он живет. Увидев этот роскошный дом и сад, можно было бы решить, что его хозяин — действительно самый настоящий принц из сказки! Король, как когда-то говорила Вика! Только вот все наоборот. И он — самое настоящее чудовище!
Не приходится искать гостиную, унизительно плутая по коридорам и заглядывая в каждую дверь.
Туда дверь распахнута. В полностью погруженном в темноту доме я, как на маячок, иду на мерцающий тусклый свет.
Санников уже сидит за длинным, накрытым как на небольшой прием, столом.
Я не ошиблась — гостиную действительно освещают свечи.
— София, — его бархатный и одновременно убийственный сталью голос почти сбивает с ног. Подгибаются они уж точно, я еле удерживаюсь на ногах.
Санников поднимается и подает мне руку, на которую я не реагирую.
Помогает мне сесть, отодвигает стул.
И все это напрягает, пугает еще сильнее.