Рванул на себя девчонку, за шкирку, за волосы. Вытащил и по щекам хлестать начал.
А она, блядь, не очнулась.
Вся бледная и не дышит.
Давлю на грудь, искусственное дыхание делаю — и самого будто током прошибает.
Вот так сразу.
Как только губами прикоснулся.
Будто ударило, — и везде как-то сразу. По всему телу ударом этим расползлось.
В голову, — как, блядь, кулак Ромкин ни разу не бил. До звона.
И между ребрами почему-то. Так, что там что-то резко дернулось.
Ее сердце под моими руками забилось часто-часто, а мое, блядь, будто рванули и на ниточках каких-то повисло, затрепыхалось.
Очнулась. Задышала. Румянец наливаться стал.
А я стою над ней, и, блядь, как пьяный.
Голова кругом и ток этот прошибает.
И в волосы эти золотые, прямо светящиеся в рассветной краске, — зарыться руками, ощущать кожей хочется. И глаза, сумасшедше-медовые, такие прозрачные, а мне в них солнце, блядь, в кучу собралось.
Замерзла, закоченела, вся дрожит.
На руки — рывком, — и в номер.
И прижимаю к себе, как никого никогда не прижимал.
Чувствуя, что отпускать не хочется. Что вот бы занес к себе и запер вместе с собой. На сто замков бы закрыл, чтоб ни одна сука не прикоснулась. Чтоб не тонула больше никогда и ни во что не вляпывалась из-за каких-то идиотов.
На постель уложил, а сам на губы ее, как идиот, пялюсь. Как мальчишка.
Вкусные. Алые. Такие… Мм-м… Медовые… Сумасшедшие.
И в паху прямо прострел. Член прямо до боли дернулся, впиваясь в джинсы.
Всю ночь трахался же, сколько раз кончал и не припомню. Но тут… Аж задыхаться начал, даже когда прыщавым сопляком был, такого не чувствовал.
Провел руками по щеке, по губам этим сумасшедшим, — и снова ток. Как наваждение.
А после присмотрелся, — и, блядь, — новый удар. Теперь под дых.
Только тогда узнал, понял, кто она.
Принцесса Серебрякова! Сладкая его девочка, которую он, как зеницу ока, бережет!
И я, блядь, его в этот миг понял.
Я сам только что до боли хотел так же. Прижать и беречь, как сокровище.
А ведь никогда и близко такого не испытывал!
Радмила что-то там кричала, а я ей пасть с ноги был готов закрыть. Хоть раньше и мысли ударить женщину никогда не было!
Бля-ядь….
Отвез домой, самого сжимает всего. До ломоты суставы выворачивает.
Но дороге объяснил ее сопляку, что за девушкой смотреть надо, если с собой взял и что будет, если еще хоть раз к ней подойдет.
А сам на хер Радмилу выгнал.
Телефон отключил.
В номере, как волк, закрылся.
Виски — как воду, прямо из бутылки, прямо в горло.
И хохотал. Как одержимый, как слетевший на хрен с катушек идиот.
Да я таким и стал на какое-то время. Совсем слетел.