Патронов осталось тоже мало, мы держали оборону в доме уже два часа, да и самих нас осталось тоже двое — я и Петька. Один из разведчиков, по моему приказу, ещё в начале боя смог прорваться и уйти, чтобы рассказать как мы погибли и даже если он будет бежать всё время не останавливаясь, то до базы доберётся в лучшем случае за три часа. Трое остальные сопровождающие разведчики погибли один за другим, а мне ничего. Даже стыдно перед погибшими и раненым Петькой. Хотя сейчас он был ранен только в плечо и навылет. Наскоро его перевязал и он держится молодцом: залёг у порога сеней и не даёт немцам вломиться в избу через двери, а я прыгаю, переползаю от окна к окну и короткими очередями держу немцев на расстоянии. Правда, это расстояние всё сокращается и сокращается. И очереди мои звучат всё реже и реже. Помощи ждать не приходится и от силы ещё максимум минут тридцать сумеем продержаться и всё.
От порога сеней загрохотала очередь и там с грохотом кто то упал и жалобно закричал от боли и от сознания, что ему не повезло. Петька заматерился и чуть сдвинувшись в сторону стал смотреть в глубь полутёмного, длинного пристроя к избе: — Сволочь, вот чего попёрся к нам? Чего орёшь? Мало что ли, так на…, — прозвучала короткая очередь и крики оборвались.
— Товарищ майор, у меня только половина рожка осталось, а у вас?
— Да у меня не лучше. Ещё две гранаты осталось.
Наступила тишина, но она была относительной: за сараями и остатками забора слышались команды на немецком языке, перекликались солдаты, перебегая с места на место. Иной раз доносились голоса и мат полицейских. Кстати, их немцы пустили первыми: не стали рисковать своими солдатами и правильно. Сейчас семь убитых полицейских лежали у ворот, срезанные нашими очередями, а двое у крыльца. Они пытались минут через десять, после первой стычки, незаметно пробраться от сараев. Зря, их успели засечь. Где то дальше, гудели двигатели машин, а перекрывая все эти звуки, вдруг жестяным голосом заговорил рупор.
— Майор Третьяков, сдавайтесь. Ваше сопротивление бессмысленно. Вы меня слышите? Ответьте.
— Слышу, — закричал я.
— С вами говорит обер-лейтенант Зейдель. Сдавайтесь, даю слово немецкого офицера, что вам на этом этапе будет сохранена жизнь. Потом…, честно говорю, посмотрим по обстоятельствам. Вполне возможно жизнь будет сохранена. Вы проиграли, а я выиграл. Всё по честному…
— Я не один здесь. Как насчёт других? — Петька вытаращил глаза, а я ему подмигнул из своего угла, держа под прицелом сразу три окна.
— Вашим людям тоже будет гарантирована жизнь.