— Ганс, — из-за машины на голос полковника неторопливо вышел пожилой ординарец командира, — Ганс, дай обер-лейтенанту умыться и помоги ему привести себя в порядок. После этого я жду вас для разговора.
Через двадцать минут, умытый, причёсанный, очищенный от пыли обер-лейтенант снова стоял перед командиром полка. Внешне такой же, как всегда спокойный и подтянутый, лишь пустая кобура на поясе напоминала о его позоре.
— Пойдёмте, Курт, прогуляемся, — командир не спеша пошёл по полю, вдоль опушки леса, заполненный гулом техники и голосами солдат, располагавшихся на ночлег.
— Курт, мы знаем друг друга больше двух лет и всё это время ты служил под моим началом. Ты хороший, добросовестный офицер и в тебе слились все самые хорошие немецкие качества — дисциплинированность, аккуратность, точность, исполнительность, честность. Ты мог бы солгать и сказать что, воспользовавшись моментом, сбежал от русских. И ведь никто не смог бы опровергнуть твои слова. Но ты честно рассказал, как этот непонятный майор отпустил тебя. Весьма удивительный поступок со стороны русского. На твою честность отвечу тоже откровенно. Ты ждёшь вопросов и они обязательно будут. От сослуживцев, от государственных органов, от родственников твоих подчинённых, погибших рядом с тобой… Если, конечно, они узнают как всё произошло? Когда и в какой форме зададут — не знаю. Может быть, это произойдёт за столом офицерской пирушки, или тебя пригласят в какой-либо кабинет? Ведь надо будет ответить. Как так, тридцать подготовленных, опытных солдат, были в несколько минут уничтожены русскими артиллеристами только одной батарее? Как ты утверждаешь. Солдатами, даже не предназначенными для рукопашного боя… Вооружённые этими длинными, неуклюжими винтовками. Уничтожить немецких солдат, через двадцать минут развернуться и остановить целый полк. А ведь у нас, Курт, убит двадцать один солдат и два офицера. Тридцать один ранен. Один танк, БТР и два грузовика восстановлению не подлежат. Другой танк требует длительного ремонта. А ведь это без твоих погибших…
— Господин полковник, разрешите доложить, — Зейдель попытался прервать командира, но Хофманн взмахом руки остановил его.
— Курт, не надо ничего сейчас объяснять. Ты мне потом доложишь, когда всё это утрясётся, когда ты в последующих боях, в том числе и в завтрашнем покажешь, что происшедшее нелепая случайность. Что ты выше и лучше этого подготовленного майора, который так много принёс нам неприятностей. А так хочу тебе дать один совет. То что ты рассказал мне — забудь. В ходе разведки ты столкнулся с превосходящими силами противника… Допустим стрелковый батальон русских. Да, стрелковый батальон. Поверь, так будет лучше всем: мне, тебе, полку, который уверен, что мы наткнулись на подготовленные позиции.