Никифоров, вдруг поняв, что на самом деле пришёл конец, рванул на груди гимнастёрку и надрывно закричал:
— Стреляй…, стреляй сволочь. Ненавижу… Жалко, к немцам не успел…
Сухой выстрел из вальтера прервал крики сержанта и тот, получив пулю в лоб, рухнул на траву: как будто из него выдернули металлический стержень. Я повернулся к онемевшим от ужаса Аксёнову и Сундукову:
— Ну, что вот с вами делать? Не знаю… Ладно, стойте здесь пока, мы посовещаемся.
— Ну что, парни, с ними будем делать? Что-то мне не хочется их к себе брать: слабые и мутные они. Как ваше мнение?
— Не… товарищ майор, — Петька загорячился, — на хрен они нам нужны. Подведут они или в спину стрельнут. Пусть идут сами. Одни.
Я повернулся к Увинарию:
— Ну, а ты?
— Согласен с Петькой. Мы сейчас кулак, а возьмём к себе разбавим наш коллектив слабаками. Мы с боями шли, а у них полные обоймы в винтовках. Мы воевали, а они деревенских грабили. Нет, пусть радуются, что рядом с сержантом их не положили… Пусть сами по себе идут к нашим.
Примерно также думал и я. Мы вернулись к понуро стоящим красноармейцам, которые покорно смирились с судьбой.
— Действительно, на хрен нам такие нужны, — подумал я, окончательно и без сожаления, приняв решение.
— Так бойцы. Надо бы вас примерно тоже наказать, но думаю, что урок вы получили хороший. Взять в свой отряд не могу. Я здесь остаюсь и буду разворачивать партизанское движение, а мне такие слабаки не нужны. Оружие у вас забираю. Раз вы им раньше с толком воспользоваться не сумели, то и дальше оно вам ни к чему. Немцы задержат, хоть не расстреляют на месте. Идёте на восток к нашим. Задача ясна? — Аксёнов и Сундуков радостно закивали головами, вдруг поняв, что гроза пронеслась над их головами и рассеялась в синем небосклоне.
— Да, да, забирайте винтовки… Они нам не нужны, — бойцы даже руки протянули вперёд, отказываясь от оружия, чем вызвали у нас весёлый смех, — тут у нас в шалаше ещё немного патронов есть.
Аксёнов с услужливой готовностью нырнул в шалаш и вытащил ещё четыре обоймы с патронами. Они так были рады, что прикажи им раздеться и идти голыми — с радостью скинули бы портки и почесали.
— И последнее. Этого, своего командира отделения, похоронить где-нибудь тут. Сегодня ещё здесь можете оставаться. Навести порядок, а то зассрали половину леса. Постираться, привести себя в порядок, а завтра вперёд. Вечером вернусь и проверю, как вы выполнили мои приказы…
Григорий Яковлевич ждал нас недалеко, сидя на пенёчке:
— Сурово, сурово, Алексей Денисович. Может быть, не стоило стрелять его? Поругал бы его, ну побил…