— Ну а теперь, товарищ сержант, ваше оружие.
Сержант перестал улыбаться, а глаза шкодливо забегали из стороны в сторону.
— То есть, тоже потерял…, — удовлетворённо констатировал я. — Я так и предполагал. Вот Никифоров, странно получается. Документы потеряли, оружия тоже…, нет. Знаки отличия на петлицах отсутствуют.
— Ну и что? — Угрюмо спросил Никифоров, — так получилось…
— Что ты тут, пытаешься нас надуть, — внезапно вспыхнул Петька и, размахнувшись ногой хотел пнуть сержанта, но глянув на меня сдержался, — ты сука дезертировал. Бросил оружие, порвал документы и треугольнички с петлиц снял. Ни хера ты и никуда не пойдёшь. Так и будешь бандитствовать. Что ты тут песни нам поешь? Мы такие бои пережили, да сами нападали и вон у нас сержант Дюшков — всё как положено на нём. Товарищ майор, раненый и контуженный, а всё тоже как положено по форме. И не собираемся прятаться. И дальше фашистов будем бить. Правильно, я говорю, товарищ майор.
— Правильно, товарищ солдат. Правильно. Ну, что ж, пора принимать решение. Встать!
Аксёнов и Сундуков вскочили и стали по стойке «Смирно». Никифоров же поднялся тяжело и нехотя. И Петька сильным толчком послал его к подчинённым, после чего встал справа от меня и, одновременно с Увинарием передёрнув затворы, направили автоматы на маленький строй, чем ввергли солдат в ужас, а Никифоров встревожено забормотал:
— Э…, э…, товарищ майор, вы что задумали?
— Слушай приговор. Я, майор Третьяков, именем Советской власти: Сержанта Никифорова за нанесение тяжких побоев, приведших к смерти деревенской жительницы Евдокии. За грабёж местного населения, за попытку изнасилования, за подрыв авторитета бойца Красной Армии, за подрыв авторитета Советской власти приговариваю к смертной казни, через расстрел. Красноармейцам Аксёнову и Сундукову объявить своё решение после расстрела сержанта Никифорова.
— Товарищ майор, да вы что охерели что ли? Какой расстрел? Да вас самих расстреляют, когда узнают, что вы убили сержанта Красной Армии без суда и следствия. Нееее…, давайте, товарищ майор, заворачивайте обратно. Я согласен влиться в ваш отряд и полностью выполнять все ваши приказы. И хочу бить фашистов.
— О… как? Сразу захотелось бить фашистов, а ведь пять минут назад ты этого не хотел, да и нечем тебе бить фашистов. Аксёнов и Сундуков — в сторону отошли. — Я поднял вальтер и стволом показал отойти от Никифорова. Но тот уцепился в Сундукова и заорал.
— Вы куда, куда пошли? Куда…? Стойте здесь…, — но Сундуков, с ужасом глядя на пистолет в моей руке, с силой отдирал пальцы сержанта от своей гимнастёрки. Оторвал и отскочил в сторону к Аксёнову.