И вот эти тележки от подъёмников старой системы – их не выбрасывали. Часть, понятно, тоже сдали в металлолом, но для хранилища технической батареи, собрали комплект этих тележек и ставили по углам пакета контейнеров ракет для С-300. Под каждый угол по тележке, точно так же, как на трейлер, ставились эти пакеты и цеплялся трос, лебёдкой они затягивались в хранилище. Там было пять ворот, пять потерн. Я уже сейчас не помню по количеству, сколько пакетов в каждой потерне было у нас. По-моему, по четыре в каждую входило».
Вспоминает майор Иванов Юрий Васильевич:
«И вот как-то пришёл приказ – сдать всё пусковые установки старой, 25-й, системы в металлолом. Разрезали все эти балки и направляющие по метру или по 80 сантиметров. Сталь-то нормальная была. Разрезали и делали кубики такие, сваривали и отправляли. Это был приказ сверху, от кого именно он исходил – я не знаю. Самое интересное – как быстро это организовалось. Вот резали газосваркой на эти поленья, потом сваривали.
А кабели позже начали таскать. Тут руку приложило бывшее командование полка, насколько я понял. Это не просто там гражданские какие-то приходили и начали вытаскивать. Это было организованно, централизованно. Выдёргивали кабели тракторами.
И плиты с объекта все вывезли. В общем, это была целая кампания. Это не просто так».
Вспоминает подполковник Костин Александр Дмитриевич, ветеран в/ч 71548:
«И вот в 1983 году 25-ю Систему убирают. Ой, что тут началось! Правильно Иосиф расстреливал за такие вещи! Вот была казарма – всё оборудовано как положено. Стенды, древесно-стружечные плиты – всё солдатики рисовали. А эти срывают и в гаражи к себе, в сараи тащат. Свои же офицеры, кто здесь служил: «Это я здесь командовал, это моё!» И в результате казарма осталась голая! Прикиньте – голая! На объекте бывший 7-й взвод, казарма – там дежурный взвод жил, боевой расчёт. Эти и там всё пообрывали, и здесь, в городке. Даже стёкла разбиты были.
Тут тогда три месяца сборы были, так называемые партизаны, 29 ноября я их распустил. Из Талдомского, Дубненского, Дмитровского военкомата, и из загорского военкомата ещё были. Всего 89 мужиков, партизан так называемых! Обмундирования им нет, они половина в гимнастёрках и в брюках. Матрасов у Рогачёвского полка не хватает, потому что сдавать уже начали всё лишнее. Кровати – одна спинка такая, другая такая, сетка рваная. А они три месяца здесь должны жить. А как жить? Вот дали им матрасы, он наполовину с ватой, половина без ваты. А осень уже! Когда сборы организовали, дивизион уже приехал с полигона, с Кап. Яра, технику уже пригнали. У меня расчёт там, на объекте – солдаты, офицеры, прапорщики первого дивизиона – разворачивают технику. А здесь в городке видишь, что творится! И я у них ещё начальник сборов. Одновременно начальник штаба дивизиона и начальник сборов. А мне ещё документацию нужно делать – боевые документы, моб. документы, расписания, журналы и так далее, форма 10. И вот старые двадцатипятчики, бля, пообрывали в казармах всё… Было даже такое – подушками окна затыкали. Ну мороз уже, октябрь месяц. Кровью сердце обливается, как только выжил – не знаю.