— Ты просто чудо, — сказал я, закончив с обедом. Вытер губы салфеткой и откинулся на спинку, чувствуя небывалое насыщение. Давно столько сразу не съедал. Но почему-то блюда, приготовленные Мариной, вышли особенными.
Со стола убирала тоже Марина. Я лишь наблюдал, закурив сигарету, как она суетилась, ставила тарелки в посудомоечную машину, а потом разбиралась, как та включается.
Все же русские женщины — особенные. Хоть, по-своему, и странные.
На некоторое время я ушел на второй этаж, чтобы решить возникшую проблему. А потом снова отыскал в доме Марину.
Не терпелось ее увидеть — даже не знаю, почему. Я объяснял это желание сексуальной неудовлетворенностью. Весь день с приятным послевкусием я проигрывал в голове прошлую ночь и то, как девушка выгибалась подо мной. Дрожащие ресницы. Робкие руки, что гладили мою кожу. Испарину на лбу, когда она боялась проникновения, хотя сама стремилась стать моей. Вспоминал, как плавно входил в тесное пространство ее женского естества и едва сдерживался, чтобы не ускориться. Боялся причинить боль. Но ничего, скоро она привыкнет, и я смогу делать с ней все, что мне захочется.
Девчонка смотрела телевизор, явно пытаясь переводить текст с местного языка. Насколько я знал, македонский немного походит на русский, хватает одинаковых слов. Но даже прожив здесь два года, я не владел им идеально, больше общаясь на родном, английском. Хотя на разговорном уровне владел еще итальянским, французским, немецким и арабским.
Я тихо подошел сзади. Не выдержал. Склонился и убрал в сторону мягкие золотистые локоны, поцеловав нежную шею. Марина дернулась от неожиданности, но не отстранилась. Лишь замерла, позволив мне продолжить ласку. Я прошелся языком по тонкой жилке — медленно, запоминая ее аромат. А потом развернул стул и поднял девушку за руки, притянув к себе. Впился губами с такой силой, что Марина даже испугалась и задрожала в моих объятиях. Но постепенно успокоилась и прекратила дергаться, позволив целовать ее лицо, губы, закрытые веки. Я казался сам себе другим — будто это и не я вовсе. Но мне нравилось касаться языком этой нежной кожи, исследуя каждую ямочку, каждый изгиб. И я ничего не мог с собой поделать. Будто девчонка обладала особенным вкусом.
Когда мое возбуждение достигло предела, я снял с Марины футболку, содрал чертов лифчик, бросив его куда-то на пол. Потянулся к джинсам девчонки, стаскивая их с ее соблазнительной задницы. На какое-то краткое мгновение девушка прикрыла обнаженные груди, но под напором моего укоризненного взгляда опустила руки. Я снял и трусики. Шагнул назад, упиваясь видом девичьего тела. Одновременно раздевался сам.