— Сильва! Если ты сейчас не заговоришь, я не знаю, что сделаю!
Рыжая еще раз вздохнула, вдохновенно попеременно изобразила все выражения лиц, которыми уже успела напугать Алю, и с придыханием сообщила:
— Я влюбилась!
Уже не остолбеневшая, а ошалевшая Аля, столько лет наблюдавшая за призрачным «романом» подруги со своим прадедушкой, где Сильва — любила, а прадедушка ничего не подозревал, с ужасом спросила, не веря в услышанное:
— В кого?!
— В господина Рута, — мечтательно моргнула рыжая, уставившись в небо.
— Так, — Аля потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями и подавляя желание стукнуть подругу в лоб. — Ты же уже была в него влюблена.
— Неее, — Сильва погрозила пальцем подруге. — Не путай! Не в него, а в мое представление о нем.
— Ладно, — подумав, согласилась Аля. — Пусть не в него. Но что случилось, что ты влюбилась в него?
Алея щеками и ушами, Сильва выразительно посмотрела на подругу. В качестве ответной «любезности», Аля непонимающе уставилась на рыжую, мучительно соображая, что же та имела в виду.
Система поощрений и наказаний в учебных заведениях Империи не включала в себя телесные экзекуции. Применять их, даже просто пригрозить, могли только близкие родственники. За годы учебы девушки настолько сдружились, что Аля порой забывала, что рыжая не родная. Забывала Аля — но не прадедушка. И если тот выпорол в воспитательных целях Сильву, то не как свою подопечную, а как родную, значит… Значит. Как невесту!
— Иии! — Аля с визгом бросилась на шею рыжей. — Наконец-то! Поздравляю!
— Ааа! Осторожно! — воззопила та, взмахнув руками и чуть не упав. — Больно! Спина!
* * *
Из-за всех пертурбаций и душевного переполоха «секретное» совещание было перенесено на три дня — достаточное время, чтобы Сильва очухалась и пришла в себя, а Аля серьезно поговорила с прадедушкой. С целью убедиться в серьезности его намерений.
Серьезного разговора не получилось — господин Рут остался самим собой, с присущей ему балагуристой манерой общения и умением обходить моменты, которые он не желал обсуждать.
В результате Аля неведомо каким образом оказалась на поле для тренировок, с восторгом внимая показательному уроку обучения молодого химероида, устроенного господином Рутом на примере Василия и для самого Василия.
Василий, полный счастьем от хвоста до самых кончиков своих небольших изогнутых рожек, повинуясь командам то взмывал в ясно-голубое небо, то почти шлепался пузом на коротко стриженую траву полигона (которую не смогли вытоптать даже Стражи во время своих ежедневных тренировок), то принимался выделывать кульбиты, поглазеть на которые постепенно стягивались свободные от работы воины и студиозы.