— Закрой дверь! — рявкнул Лауфман на меня, сдувая с лица растрепанные пряди.
В этот до отвратительного солнечный денек мне не стоило просыпаться. Совсем.
Когда я, сладко потягиваясь, спустилась в столовую (она же кухня, она же гостиная — все-таки единственная комната на первом этаже), чуть не споткнулась на последней ступеньке.
— Изволила встать? — заплетающимся языком проговорил напарник, прикладываясь к стакану.
В комнате отчетливо витал запах ядреной сивухи. Сразу зачесался нос и из глаз брызнули слезы. Такое ощущение, что закусывал он сырым луком и чесноком. Целой плетенкой.
— А-а-а… а-а-а… Кил куда улетел? — сумела я чудом вернуть себе дар речи.
— Откуда я знаю, где этого демона носит, — фыркнул светлый, чуть не тюкнувшись головой об стол.
Я аккуратно присела напротив него, протерла глаза, но картинка не поменялась.
— А в честь чего обильное возлияние в полдень? — осторожно уточнила я. Такого Лауфмана вижу впервые в жизни.
Он пьяно прищурился:
— Ик. Ты что письма из дома не получаешь? Ик.
Пришлось налить воды и подать болезному.
— Месяц с начала практики прошел. Мы не настолько соскучились друг по другу.
— На. Читай.
Передо мной на стол легли мятые листы. Даже по почерку видно, что писала светлая — завитушка на завитушке. Ознакомившись с первыми двумя строчками, я мрачно подняла глаза на Лауфмана.
— А давай ты скажешь, откуда читать. А то боюсь розовый сироп, который разлила твоя маменька, описывая тоску, вызовет во мне острый приступ диабета.
Несколько напрягло, когда светлый не огрызнулся в ответ. Весьма подозрительно.
— Вот, — он забрал три листа, оставив только последний. Сильна у него матушка.
Я прочитала. Не поверила. Перечитала. Потом встала, взяла еще один стакан и налила из пузатой бутылки то, что употреблял Лауфман. Горло обжег крепкий алкоголь.
— Я не хочу! — вдруг абсолютно по-детски захныкал напарник.
— Я и подавно! — зашипела на него в ответ. — Что-нибудь придумаем.
— Что?! — продолжал выть светлый. — Это приказ Совета Гильдий! Мой отец ничего тут поделать не сможет!
— Я тебя, наверное, сейчас дико разочарую, но тут ДАЖЕ мой отец бессилен, что уж говорить о Главном светлом Жреце. — Я щелкнула по стакану. — Вот как мы поступим для начала. — С пальцев сорвалось зеленое облако, влетевшее Лауфману в грудь. Тот поморщился, но спорить с моментальным отрезвлением не стал. — Бери чистый лист и пиши.
— Завещание? — подозрительно поинтересовался светлый.
— Пиши, я продиктую. Я, Ашер Лауфман, в здравом уме и твердой памяти, торжественно клянусь, что никогда не женюсь на Лие Вайнер. Я лучше съем свой диплом, освою левитацию и телепортацию. Слова закрепляю перед двумя богами. Ставь подпись и число.