— Так вот…тогда, помнишь…когда я ушла? — Смотрю в глаза, вижу, что помнит..
— Я тогда тебе сказала, что детей хочу тебе родить…Знаешь, что я увидела в ответ? — Разворачиваюсь, смотрю в его глаза, вот же черт, слезы выступают, бегут по щекам, эх Софи…а хотела же без этого…Хотя как без этого? Я — живой человек, у меня чувства, эмоции…
— Ты испугался, там была — паника, красный свет, тревога, вой, сирена, ты был готов стартануть в любой момент, убежать, спрятаться, только бы я рот закрыла, только бы перестала говорить на эти темы.
— Я…, - он сделал шаг вперед, я выставила руку перед собой.
— НЕТ, ты послушаешь, я тебя слушала, я — избалованная маленькая сучка, я помню, не переживай, я запомнила каждое слово, я думаю только о себе, ок, пускай будет так, смотри внимательно Кощин, очень хорошо сейчас меня слушай, я хочу, чтобы ты услышал!
Он опять отступил, а мне стало легче дышать, я сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, ветер развеивал мои волосы, обдавал холодом лицо, хорошо, что холодно, холод — заставляет мозги трезво соображать, я сейчас скажу все, что накипело, хватит, да, я поступила может быть и неправильно, но чтобы вот так, хлестать меня словами, как будто пощечинами по лицу, уж лучше бы ударил … честное слово.
Открываю глаза, смотрю на него, хочу в душу проникнуть, чтобы почувствовал, чтобы хоть раз мать его понял, каково оно — любить его, взрослого мужика, который держится за свою свободу, как за спасательный круг, обидели его, ох ты бедный, несчастный, а я виновата, что его баба какая-то облапошила, про беременность соврала, почему я должна разгребать это дерьмо?
— Ты больше не моя вселенная, не тот единственный, ради которого под пули и под поезд, ты больше не на первом месте, я не буду себя ломать, чтобы тебе было хорошо, СЛЫШИШЬ??? Все! Это место занято! У нас есть СЫН! Слышишь? У нас есть что-то общее, и он тебя любит, каждую ночь о тебе спрашивает, знаешь сколько раз я себя проклинала за то, что сделала? А чтобы было, если я тогда призналась? — Я рыдаю, у меня истерика, он делает шаг ко мне, я отхожу, нет, мы поговорим, он хотел правду, и я хочу, сейчас все и решим, никаких прикосновений, никакого давления.
— Я не знаю, я бы свыкся, принял ответственность…
- Свыкся, серьезно? Как бы долго это происходило? Где бы я жила все это время, сколько бы было лет нашему сыну, когда бы ты наконец принял этот факт? — Он просто смотрит, моргает, конечно…
— Конечно легко прилететь, вжать меня в дерево, узнать о сыне, когда он — ходит, разговаривает, думает, сочувствует. Это круто, это уже маленький состоявшийся человечек, но он был изначально не таким… У него твой характер, знаешь как с ним было трудно, сложно? Не спать ночами, когда у него режутся зубки или, болит животик, бороться с его характером, он — упертый, вредный, не идет на компромиссы, никогда не согласится на то, что ему не нравится. Кощин, чтобы делал ты, когда он бы кричал неделю и не давал бы никому спать, свыкался бы с этой мыслью? Может быть пошел бы к бабе, у которой нет ребенка, которая готова раздвинуть ноги и не ноет, что хочет спать или устала.