Когда сердце Гелены успокоилось относительно того, что она всё сделала для безопасности Ариэля, да и своей собственной, то тут же лекарства сработали как надо. Проснувшись наутро она и следа от отёка не заметила. Ей было на удивление хорошо.
Гели привыкла описывать всё, что с ней происходит, словами, и тут же в уме стала составлять текст, отражающий сиюминутное собственной состояние души: а вдруг понадобится и она сможет это применить в романе? Подробный разбор мыслей и чувств выявил одно удивительное обстоятельство: светлое, чистое, радостное настроение было несомненно связано с тем, что всё это время рядом с ней был Ариэль. Ухаживал, заботился, носил её на руках и всё это радостно и с готовностью. Она вдруг вспомнила, что, когда она появилась на кухне с раздутым, изуродованным лицом, то на лице Ариэля она увидела беспокойство, страх, стремление помочь, но не заметила и тени отвращения.
В своё время Калле не любил, когда она болела. При первых признаках нездоровья засовывал в медикап и не выпускал оттуда до выздоровления. Если же болезнь грозила затянуться больше чем на два дня, отправлял в госпиталь. Она поначалу пыталась обижаться, а он её уговаривал: “Неужели тебе приятно, когда я вижу тебя такой?”
Ей на самом деле было неприятно: в такие минуты Калле смотрел на неё с лёгким оттенком если не отвращения, то брезгливости и Гели даже задавала себе вопрос: а любит ли он её? Настолько ему не нравилось возиться с больной.
С ним Гели и сама чувствовала, что ей не нравится, когда на неё больную кто-то смотрит. Хотя надо было заметить: в те времена у неё бывали сопли и сыпь, но никогда дело не доходило до того, чтобы отёк уродовал внешность до неузнаваемости.
Ариэль же возился с ней как мать с ребенком, ему явно было всё равно как Гели выглядит. Его внимательное, озабоченное лицо и взгляд, полный неизъяснимой нежности, она видела, когда время от времени вырывалась на короткое время из объятий сна. Неожиданно оказалось, что это греет душу.
Наконец на третий день сон отступил и Гелена полностью пришла в себя. Самочувствие было отличным, бодрость только что не переливалась через край. Сознание того, что она позаботилась о безопасности, наполняло ей чем-то лёгким, похожим на пузырьки в шампанском. Продолжать лечение не было ни малейшего желания.
Но перед ней с инъектором стоял Ариэль и смотрел с укоризной: доктор велела провести весь курс, иначе болезнь вернётся. Да, с сегодняшнего дня её ещё положен расслабляющий массаж.
Вообще-то для этого у Гелены где-то в кладовке пылилось специальное кресло, но вытаскивать его не хотелось. Поэтому она спросила: