Надо сказать, успехи Ариэля радовали. Он быстро всему учился, схватывал на лету, да и руки у него были приделаны правильным концом. А ещё радовало то, что он по большей части молчал. Время от времени задавал вопрос, но всегда по делу, а в основном слушал или работал молча.
Еще одна задача Гелены состояла в том, чтобы его разговорить и вызнать как можно больше о той тайной базе. С этим как раз было непросто. Он охотно отвечал на вопросы, но в пространные рассказы не пускался, два-три слова по существу и конец. Приходилось выдумывать всё новые и новые вопросы, вставлять их между делом в разговорах на самые разные темы и довольствоваться односложными ответами Ариэля.
Но среди малоинформативных “да” и ”нет” вдруг попадались настоящие бриллианты. Так, на вопрос Гелены: ”Ариэль, на вашей базе выращивали мальчиков. А девочки? Были ли такие же искусственно выращенные девочки?”
Он ответил:
— Были. Это не совсем точная информация, но, думаю, я не ошибся. Три года назад господин Руперт, который к тому времени стал начальником нашей базы, разговаривал с новым инспектором. Тот выговаривал ему, что процесс продажи «материала» идёт слишком медленно. Руперт отвечал, что он во всём следует политике предыдущего руководства, которое желало во что бы то ни стало сохранить, как он сказал, «лучших представителей линий». Новый инспектор начал ругаться и ставить ему в пример руководителя программы “Омега”, который уже всех распродал и уничтожил базу. Мне запомнились слова: “Девчонки пошли на “ура”.
— “Омега”, - задумалась Гели, — А ваша программа как называлась?
— Разве я не сказал? — удивился Ариэль, — Мы назывались программа “Альфа”.
Гелену захватила новая мысль.
— Ариэль, ты действительно так хорошо всё помнишь? Ничего не путаешь?
Ответом ей была робкая, смущённая улыбка.
— Я не рассказывал вам, Гелена, но должен сознаться… У меня уникальная память. Хотя сказать уникальная — неправильно, у всей моей линии такая. Я ничего никогда просто так не забываю. Чтобы забыть мне нужно приказать самому себе выбросить это из головы, и то срабатывает через раз. Всё, что я когда-либо слышал, видел, читал — я помню.
Гелена восприняла его слова по-своему.
— То есть, если ты прикажешь себе вспомнить, например, имена всех мальчиков и годы, когда тех забрали, ты сможешь восстановить эту информацию?
Ариэль даже перепугался: глаза у него стали большие и в них взметнулась паника. Но голос при этом не дрогнул.
— Нет, не совсем так. В детстве я не знал календаря и понятия не имел, какой сейчас год, месяц, день недели и число, поэтому осознанные данныетакого типа из моей памяти не извлечёшь. Потом… Я многое приказал себе забыть навсегда, чтобы не было страшно и больно. Но если взять отрезок начиная лет с пятнадцати…