***
В гостиной жрицы Благословения.
Закрыть глаза, глубоко вдохнуть и медленно досчитать до десяти. Так делала она, когда их стычки грозили перерасти во что-то большее. Один. После этого она всегда резко менялась. Два. Не всегда в лучшую сторону. Три. Во всяком случае, для него. Четыре. Ее месть всегда была особо вычурной. Пять. И не только месть. Шесть. Она всегда была непредсказуемой. Семь. Слишком живой. Восемь. Захватывающей. Девять. Как глоток родниковой воды в полуденную жару. Десять.
Альберт открыл глаза.
Сейчас самым главным было успокоиться и вернуть хладнокровие. Альберт собрался сесть, но с удивлением обнаружил, что сесть некуда. От мебели остались только щепки и обгоревшие головешки. Когда он успел это сотворить?
— Актан, — услышал Альберт и повернулся. В покосившемся дверном проеме (разбитая дверь валялась в коридоре) стоял Грег. — Что случилось?
Альберт молча протянул ему записку.
— Прости. Крылья, — прочитал вслух Грег, а Альберт почувствовал, как от произнесенных слов его снова словно пронзает ледяная струна. — Что это значит?
— Вчера я сделал Яне предложение, — Альберт медленно выдохнул, стараясь успокоить вновь накатывающую на него ярость смешанную с отчаяньем, — и как видишь, ни ее, ни этого чертового болтливого кота нет, зато есть записка из двух слов.
— Актан, следуй за мной, — сухим голосом произнес Грег и вышел из комнаты.
Альберт нервно дернулся от произнесенного имени, ведь они сейчас были не на задании, но реакции, за десятилетия буквально въевшиеся в подкорку, говорили об одном — подчинись. Что бы ни случилось, в любой ситуации руководство автоматически переходит к более холодному рассудку. Поэтому, откинув всякие сомнения, Альберт последовал за старым другом.
Они спустились в комнату Грега на первом этаже. Как начальник охраны, теперь уже непонятно, кого больше — самого Альберта или Яны, тот всегда имел право на отдельную комнату. Поэтому такая комната существовала не только во всех домах Альберта, но и в храме.
Зайдя в комнату, Грег сразу направился к шкафу и, хорошенько погремев, выудил оттуда пузатую бутыль. Налив тягучей зеленой жидкости в два стакана, один полный он пододвинул к герцогу, второй, наполненный на треть, выпил сам.
— Что это? — с подозрением глядя на зелень, спросил Альберт.
— Успокоительное, — скривившись, ответил Грег, поставив пустой стакан на стол и убирая бутыль обратно в шкаф. — Когда ты Янку на нас впервые оставил, только этим и спасался. Эмоции убирает начисто, а голова становится ясной как в солнечный день. Одна знакомая ведьма делает, правда, и дерет семь шкур, но оно того стоит. Пей!