Правда сравнивать всё это с обычным древнеримским атрием всё равно не поворачивался язык. С Колизеем, ещё быть может, может даже со дворцом какого-нибудь особо тщеславного цезаря, вроде Нерона. Но в любом случае, таких масштабов, едва не пугающей роскоши обособленного архитектурного стиля (и готики, и античности и даже модерна — как минимум пяти в однoм) я на вряд ли где-нибудь и когда-либо вообще до этого видела. Палатиум Астона, естественно, не в счёт, но даже там мало что походило на ЭТΟ!
— Ты помнишь, что я тебе говорил? — наконец-то я посмотрела на своего Хозяина, возвращаясь в его реальность, которая и не думала никуда исчезать, как и делать из меня невидимого зрителя. Безумного желания вцепиться в локоть Найджела при этом нисколько поубавилось. Хотя его вид на несколько мгновений и ввёл меня в неожиданный ступор. Мы же буквально вот-вот целовались и на нём тогда были только сорочка, брюки и «туфли». Теперь же его статную фигуру облачал то ли френч, то ли сюртук с длиной подола чуть ниже середины бедра, без центральных планок, пуговиц и привычных швов, зато «расшитый» по всей плотной (возможно бархатной) ткани гагатового цвета рельефным орнаментом однотонной вышивки, схожей с канителью. Плюс безупречная укладка будто под линеечку идеально подстриженных волос.
Кажется, я никогда не привыкну к его «перевоплощениям», особенно в человеческом обличье, как и к резким перепадам во времени и в пространстве (интересно, я в своём новом маскараднoм костюмчике тоже настолько сильно видоизменилась?).
В этот раз пришлось только кивнуть и не только от переизбытка прессующих эмоций, вызванных окружающим антуражем чужеродного мира. По статусу мне не позволялось и рта раскрывать, пока не спросят о чём-то конкретном именно меня или не отдадут соответствующее указание. Но разница по любому чувствовалась весьма существенная — одно дело соблюдать всё перечисленные Астоном правила с полным пониманием происходящего и принятием своего истинного положения в данном месте, и совсем другое — притворяться.
— Не опережать, не прижиматься и не прикасаться. Только рядом, но всегда чуть позади — безмолвной ни на шаг не отступающей тенью. Голова и взгляд опущены в пол. — кажется, его губы даже не шевелились, пoка он пониженным голосом заново озвучивал чуть подзабытый мною устав поведения для питомцев. И тем страшнее было осознавать, насколько всё было серьёзно, особенно когда Адарт встал передо мной во всей своей готической красе, заслонив собой практически весь атриум, и неспешно принялся пристёгивать к центральному кольцу моего ошейника платиновый карабин кожаного поводка (само собой, чёрного).