— Издеваешься, да? Не мытьём, так катаньем? А вдруг я страдаю никтофобией? Об этом ты не подумал? Вот щас возьму и свалюсь с инфарктом, как потом собираешься со мной возиться? — не знаю, сработали мои слова или что-то другое, но погрузить меня в абсолютную темень явно не рискнули. Зато голос мой очень даже дрогнул, угрожая новыми, раздражающими даже мой слух всхлипами. Был ли это достаточно весомый аргумент в моих словах или звучащий в них искренний страх, но что-то да остановило этот грёбаный свет, где-то у черты между тусклыми сумерками и густыми тенями по углам, будто открывшими невидимые порталы в прятавшуюся за ними пространственную черноту.
Наверное, после этого моё сердце не прекращало свой учащённо-громкий стук ни на секунду. Такого внутреннего перенапряжения с ожиданием чего-то ужасного, непредвиденного и явно не чарующе-волшебного, я не испытывала за все те безумно долгие часы, что уже здесь провела. Казалось, кроме шипящего в ушах адреналина и вторящего ему надрывного ритма сердечной мышцы я ничего больше не слышала и на вряд ли сумела бы расслышать, если бы что-то где-то вдруг зашевелилоcь и издало едва различимый звук. А ведь я как раз этого и ждала, большими от страха глазищами всматриваясь в густые тени и мысленно упрашивая свой организм не играться с моим зрением. Если перед ним что-то вдруг поплывёт и дрогнет…
В общем, последующие полчаса (а возможно и час с лишним) превратились для меня в безумную и весьма действенную пытку. Изматывающую, выедающую сознание ядовитой кислотой кошмарного предчувствия и доводящую тебя буквально до убийственного отчаянья. Вот теперь до меня дошло окончательно, что всё это — далеко не развлекательные игры, и, если понадобиться, добавят что-нибудь ещё более доходчивое и ломающее твою психику на раз.
Так что к тому моменту, когда тусклый луч так называемого освещения вдруг начал приобретать желтовато-бордовые оттенки и увеличивать своё проникновение не равномерным рассеивающимся светом, а раздробленными пучками, окрашивая внутренности камеры в зловещую цветовую гамму хоть и тёплых, но отнюдь не успокаивающих бликов; я уже почти находилась на грани истеричного срыва. Да и не выглядел этот свет облегчающе-приятным. Ещё и чёрные тени по углам окрасились в багряно-бурые тона, oкончательно размывая границы между реальностью и скрытым за ним измерением в кровавый Сайлент-Хилл. Устроить для меня гипнотический кошмар с выпрыгивающими из стен адскими чудовищами, от которых даже будет осязаемо смердеть? Думаю, для Αстона это не такая уж и трудновыполнимая сверхзадача. Чёрт!