Повреждений я не получила, его гнев прошёл довольно быстро. Да, он тоже мог превращаться по первому желанию, как говорила мама.
- Вау! - произнесла я опять весёлым голосом, будто бы уверенная, что это было безобидным трюком. - Как ты это сделал? Я не знала, что так можно! Научи?
Старик не стал давать инструкции, как он это делает; на его мерзком лице рисовалась столь же неприятная гримаса, а ещё он никак не мог преодолеть одышку и покрылся испариной.
Становилось всё труднее вести себя непосредственно: он, как вампир, выкачивал из меня энергию. Так странно: я видела, что его век кончается, несмотря на то, что при других обстоятельствах он мог бы сохранить больше здоровья, чем имел сейчас. Я пыталась мыслить логически, связывала ранее известные факты с сиюминутными наблюдениями. Что, если транквилизаторы, которыми его кололи долгие месяцы, а может, и годы, подействовали так? А также яд... Вполне возможно.
- Только от жизни, от жизни собачьей... собака бывает кусачей. Ты бы мне не сказал, да?
- Чего не сказал? - раздражённо гаркнул он.
- То, чем тебя пичкали, отняло твоё здоровье. Ты на самом деле чуть не умер. Сядь, ты весь бледный...
- Ты не волнуйся, я заберу в могилу весь ваш волчий род.
- Наш, а не ваш. А смысл?
- Потому что я так хочу. Ты мне надоела. - он махнул охранникам, стоящим около входа в подвал.
- Мы не договорили. И не обязательно отправлять со мной своих амбалов, я уже запомнила, где моя комната!
Мне неоднозначно дали понять, что пора на выход. Перед тем, как взойти на ступеньки, я оглянулась. Он уже плюхнулся на свой троноподобный стул. Перед смертью он, так или иначе, задумается о смысле всего; я на это надеялась, можно даже сказать, уповала. Если, конечно, он не страдал шизофренией, то есть раздвоением личности...
Мне было страшно предположить, что в это время придумывал Дилан. В последние часы перед моим отъездом он больше общался со своим отцом и кем-то из подчиненных, чем со мной. Безусловно, это так выражалась его защита против паники; мне, как и самому Дилану, важно было знать, что у него есть план выхода из любой ситуации.
Для меня же было логичным подыгрывать дядюшке и тянуть время. Возможно, напав на него, я вызвала бы мгновенную реакцию охранников и (кто знает, сколько волков у него в подчинении) собственную гибель. Желая любой ценой сохранить свою жизнь и жизнь ребёнка, я, насколько могла, глубоко вошла в роль необузданной волчицы, отвергнутой кланом, а тем временем озиралась по сторонам, ища, за что бы зацепиться.
Проходя по залу, откуда горничные уже унесли яства, я заметила, что весь интерьер оформлен в стиле эпохи Возрождения. Создалось впечатление, что я уже видела такие комнаты в фильмах. На стенах висели картины со сценами охоты на диких животных. Я пыталась обнаружить что-то, что выдаст в Филине не варвара, а хоть сколько-нибудь благородного человека (например, портрет покойной Ларисы). Но пока что я видела только стены цвета засохшей крови и зомбированных слуг, по крайней мере, один из которых тоже был волком.