Как только за ним захлопнулась дверь, я позвонила маме, попросила уговорить Владимира Александровича вернуть меня в общежитие, на что она ответила, что я теперь часть той семьи и должна принимать их заботу.
Разбитая и обиженная, я поплелась забирать свои вещи и выписываться из общежития. Главное - сделать вид, что я в порядке.
Люда налетела на меня, взбудораженная слухами о моём штампе в паспорте.
- Почему ты нам с Анкой не сказала?
- А чем тут хвастаться?
- Как это чем хвастаться? Мы же твои подруги, а самого важного о тебе не знали! Как дуры, пытались тебя с кем-то познакомить...
- Всё непросто, Люда, и это далеко не самое важное обо мне, это вообще ничего не значит, поверь мне. - я осеклась, поняла, что начинаю болтать лишнее. - В общем, я съезжаю, буду жить с родителями... э-э-э... как бы... мужа. - фактически не соврала я, изобразив на лице озорную улыбку.
- А где он сам? Он тоже студент?
- Нет, он сейчас в длительной командировке, он уже не учится.
Только бы любопытная Лю не задала вопроса, на который у меня нет ответа...
- Блин, - вышагивала возмущённая Люда, - я реально думала, что ты ещё девственница. И когда ты успела?
- Ах, я чертовка! - подыграла я.
- Ещё слабо сказано.
Мне не хотелось уходить, но остаться - означало бы поставить мишень для острых и щекотливых вопросов. Как же мне было противно оттого, что приходится скрывать правду от подруг и притворяться...
- Ай да я! Всё, мне пора. - я, наконец, собрала вещи. - Анке скажи, что я забегу на неделе.
- Анка тебя не простит. Ты обещала составить ей компанию на танц-баттле завтра. - вытаращила на меня глаза Люда.
- Ой, точно! Из головы вылетело... Я постараюсь прийти! Да, её любимую мою кастрюлю оставляю тут, так и быть.
- Ты святая! Манны тебе врачебной и мира! Ты моя лучшая соседка.
- Хорошо, что Анка этого не слышит. - подмигнула я. - Пока!
Полгода балаганного счастья завершились. Теперь мне предстояло каждый вечер, приходя домой и поворачивая ключ в замке, бояться, что там кто-то есть.
Я разложила свои вещи по свободным полкам (таких оказалось всего две, а платяное отделение было забито разными деловыми костюмами и рубашками).
«Чёртов модник...» - прокомментировала я и закрыла дверцу.
Я не стала трогать чужие вещи, если честно, мне вообще не хотелось разбирать сумку, но каждый раз рыться в ней тоже было бы неудобно.
Теперь у меня появилось ощущение, что за мной наблюдают. Но это можно было отнести к проявлениям паранойи, с самого нового года бредовые мысли начали посещать меня всё чаще.
Следующим вечером я всё-таки пошла на танцевальный поединок с Анкой. Мой запал был зажжён, и мне казалось, что я лечу, а не иду в клуб. Это было студенческое заведение при общежитии, все свои. Меня давно перестал смущать неизвестно кем и зачем установленный пилон на нашей маленькой сцене; особо смешно было, когда заведующий общежитием, маленький кругленький старичок с кавказским акцентом, произносил речь, опираясь плечом на этот самый шест. Старичка все любили, он был строг в словах, но тут же шутил, тем самым разряжая обстановку. В тот вечер перед дискотекой он тоже пришёл сделать важное объявление.