- Вы все - мои дети, я люблю вас, как собственных детей, хотя те слушаются лучше! Но если я у кого-то из вас найду следы распития спиртного, я не посмотрю, что вы мои дети, и выгоню вас! Сегодня мы потеряли троих наших братьев! Они устроили в комнате проходной двор! - произнося слово «двор», он взвизгнул. - Они разбили стёкла и заткнули окно одеялом! Они пропускали в общежитие опоздавших студентов и людей посторонней наружности! Я установил правила для блага всех вас и нас, и это непростительно! Вы разбили моё сердце! - он снова взвизгнул и в зале раздался чей-то смешок. - А вам смешно! Кому смешно?
Тут же его стали успокаивать, заболтали его. Наконец, началась дискотека.
Нас, соревнующихся, было несколько пар, все танцы были сплошным экспромтом, участники выступали по очереди. Победителя выбирали по громкости аплодисментов и визга болельщиков.
И я оказалась лучшей! Моё имя несколько раз объявили на весь зал. Правда, в подарок мне досталась бутылка виски, за ненадобностью я отдала её парням с моего этажа (с моего бывшего этажа).
Несколько раз меня приглашали на медленный танец, я соглашалась, словно отрывалась напоследок перед заточением в тюрьму. Здесь мне всё стало родным, я могла быть собой, раскрыться перед людьми.
Домой я отправилась, когда была уже почти полночь, решила не тратиться на такси и прогуляться пешком. Редкий снег скрипел под ногами от крепкого мороза, не свойственного нашей широте, тут же загорелись щёки, замёрзли колени.
Что уж говорить - даже море, как сообщила мама, покрылось льдом! И этот лёд придавал мне спокойствие в том, что человек, которого я меньше всего желала видеть, не появится до весны или хотя бы до оттепели.
До моего нового дома было около трёх километров, я старалась шагать быстро, спрятав нос в вязаный шарф и припоминая верную дорогу, чтобы не заблудиться. Можно, конечно, было вызвать такси, но я брезговала тратить не свои, а будто с подачки брошенные мне Седым деньги.
Людей на улицах почти не было, кроме чьего-то крупного чёрного силуэта метрах в пятидесяти от меня. На светофоре он поравнялся со мной. Я наблюдала за ним краем глаза и ругала себя за излишнюю подозрительность. Снова эта паранойя. Мало ли куда может направляться человек в капюшоне.
Я свернула во дворы, человек последовал за мной. Теперь я поняла, что мои подозрения обрели почву.
«Маньяк?» - в первую очередь подумалось мне.
Ещё быстрее я идти не могла, а бежать - было как-то неудобно, тем более в юбке. Я внушала себе, что не боюсь, во мне же волчий ген... Хотя какой от него толк? Уже полгода моя жизнь ничем не отличалась от жизни простых людей.