Но мама со Светой нырнули и больше не появились на поверхности. Меня захватила паника, из груди вырвался крик ужаса. Вдруг чья-то рука схватила меня сзади за шею и окунули прямо под гребень волны, я даже не успела набрать воздуха в лёгкие. Было чувство, будто меня перевернули в воде, как в барабане стиральной машины.
Когда мне, наконец, удалось вздохнуть, я почувствовала какое-то неясное облегчение, оттого что жива... Второй радостью стало то, что возле меня стояли живые и здоровые мама со Светой.
- С первым путешествием тебя! Вот мы и прибыли. - прозвучал всё тот же мамин голос. - Дочь, оглядись.
Мама светилась от счастья, а Света, как и я, стояла, открыв рот от удивления. Видимо, ей тоже не приходилось бывать здесь раньше, но она, в отличие от меня, полностью доверяла маме.
В том, что мы оказались вовсе не там, где ныряли, сомнений не осталось: дно здесь было из песка с редкими мелкими камешками, вода спокойная, очертания берега не имели ничего общего со скалами возле избы стариков, даже солнце светило иначе и с другой стороны. Чуть поодаль на берегу стояла деревня, а за ней - луга и леса. Пахло морем и цветами. Это был вовсе не тот земной мир, в котором я выросла: море и небо были одинакового цвета, словно отражались друг в друге; воздух будто был легче и звонче, он словно опьянял...
Со мной впервые в жизни случилось необъяснимое наукой колдовство. Что это могло значить? Что я - ведьма, как и все, кто сейчас попал сюда? Что не смогу больше жить нормальной человеческой жизнью? Что все люди вокруг меня - это язычники, живущие по каким-то своим законам и обычаям? Как же так случилось, что я ни разу не заподозрила маму ни в чём подобном? Мне хотелось расспросить её обо всём, но не нашлось слов.
Моё платье стало тяжёлым от влаги и неприятно липло к телу. Мама с сестрой помогли мне выбраться на берег. Нас встретили, отвели в деревню, нарядили в другую одежду.
Я была удостоена особой чести: меня отвели в отдельную комнату, причесали, заплели волосы и дали выпить ягодного морса. Мне было неинтересно, как я выгляжу, да и зеркал здесь, скорей всего, не было ни одного. Быт показался мне почти средневековым, а две женщины, приводившие мой растрёпанный вид в порядок, - добрыми.
Впереди было застолье. Собралась толпа, люди заняли свои места. Седой мужчина подвёл меня к жениху, достал нож, порезал им сначала запястье сына, затем - моё. Наши руки туго связали веревкой.
Начался праздник. Однако обильные яства не лезли в горло.
- Выпей вина. - впервые заговорил со мной Д... Дилан, кажется.