Таким образом, в сфере чистого разума не бывает настоящей полемики. Обе стороны толкут
воду в ступе и дерутся со своими тенями, так как они выходят за пределы природы, туда, где для их догматических уловок нет ничего, что можно было бы схватить и удержать. Они
могут бороться сколько угодно; тени, разрубаемые ими, мгновенно срастаются вновь, как
герои в Валгалле, чтобы опять развлекаться бескровными битвами.
Однако чистый разум не имеет также дозволенного скептического применения, которое
можно было бы назвать основоположением о нейтральности при всех его спорах.
Подстрекать разум против самого себя, доставлять оружие обеим его сторонам и затем
спокойно и с насмешкой наблюдать их разгоряченную борьбу-это с догматической точки
зрения есть неблаговидное занятие и проявление злорадства и коварства. Но если мы
замечаем непреодолимое ослепление и высокомерие умствующих людей, не желающее
считаться ни с какой критикой, то у нас действительно нет иного средства, как
противопоставить хвастовству одной стороны другое хвастовство, опирающееся на точно
такие же права, дабы противодействием врага по крайней мере привести разум в
замешательство, вызвать у него некоторое сомнение насчет его притязаний и заставить его
выслушать критику. Но попытка оставить его навсегда при этих сомнениях и намереваться
рекомендовать убеждение и признание в своем незнании не только как целебное средство
против догматического самомнения, но и как способ закончить спор разума с самим собой
была бы безуспешна и никак не вела бы к успокоению разума; она может быть только
средством пробуждения разума от его сладкого догматического сна, дабы подвергнуть его
состояние более тщательному исследованию. Но этот скептический прием избавить себя от
скучного занятия разума кажется как бы кратчайшим путем к достижению постоянного
философского спокойствия; по крайней мере этим торным путем охотно идут те, кто
надеется придать себе философский авторитет насмешливым пренебрежением ко всем
исследованиям этого рода; поэтому я считаю необходимым обрисовать отличительные
свойства этого способа мышления.
О невозможности скептического удовлетворения внутренне раздвоенного чистого
разума
Сознание своего неведения (если оно не познается как необходимое), вместо того чтобы
положить конец нашим исследованиям, скорее побуждает к ним. Всякое неведение есть или
незнание вещей, или незнание назначения и границ нашего познания. Если неведение