Запихнув в себя последнюю ложку фалафели и с трудом поднявшись из-за стола, он повалился на руки Косте и был аккуратно препровожден в бассейну, где рухнул на шезлонг и засопел, распространяя аромат «Реми-Мартена».
Солнце клонилось к закату, когда, накупавшись у бассейна, они растолкали сладко спящего Малахова и вернулись в номера. Григорий Орлов сунулся в свой рюкзак. Плана местности, который был засунут за распоротую подкладку, не было. Григорий немного расстроился – он старательное рисовал его с вечера, высунув язык. На плане был грубо срисованный вид из окна – все двенадцать деревьев на равнине, упирающейся в скалы, и заросли кустарника, которые затейливой кривой вились посреди равнины. Григорий нарисовал на плане сразу три креста: один у раскидистого дерева у самых скал. Дерево на самом деле было огромное, и его ствол имел целых четыре дупла. Второй крест Григорий безжалостно поставил прямо на твердой скале, и еще два были помечены просто посреди равнины.
Пока Григорий рылся в рюкзаке, к нему прибежала перевозбужденная Ирка с биноклем:
– У вас окно выходит на равнину, давайте смотреть!
– Рано еще смотреть, успокоил ее Григорий. – Раньше ночи они туда не выберутся.
Ирка еще немного поприплясывала у окна и пошла собираться.
На этот раз оставлять Малахова в отеле не было смысла. В том, что за ними следят две, скорее всего, враждующие группировки, они убедились и так.
Сегодня они решили разделиться. Пришлось взять напрокат еще одну машину. Подождали, пока Малахов разделается со своей мехаллябией, и отправились сразу к скалам. До развилки машины ехали одна за другой потом разъехались. Две дороги подводили к скалам на расстоянии примерно пять километров друг от друга и, поворачивая, шли вдоль скал – одна направо, другая – налево.
Выбравшись из машин, они немного побродили среди скал, прислушиваясь к знакомому гулу вертолета.
– Летают, – завистливо сказал Малахов. – Конечно, пойди поезди на машине по горам…
Он перехватил яростный взгляд Орлова и осекся.
На обратном пути встретились на развилке. Первым приехала машина с Григорием Орловым и Малаховым. Григорий, открыв дверцы, прислушивался к незнакомым запахам и стрекотанию звонких аравийских цикад, а Малахов тут же попытался влезть на дерево, чтобы посмотреть на равнину в бинокль. Два раза сорвавшись, он успокоился, затащил, пыхтя, в кабину большой камень с острыми углами и затих.
– Это тебе зачем? – с любопытством спросил Орлов.
– Вот видишь, – сказал Малахов. – Тебе тоже интересно.
Орлов выбросил сигарету.
– Так что же ты такой маленький камушек нашел? – возмущенно сказал он. – Неужели побольше не было?