– Оставайтесь спокойным! – громко скомандовал он. – И приготовить личные имущества для досмотра. Мы вооруженный, но вам нет беспокоиться. Если вы не будет сопротивляться.
Костя решительно сделал два шага вперед, и в руке блондина немедленно оказался пистолет, из которого тот выстрелил в воздух.
– Советуем не шутит, – холодно предупредил он. – Следующая пуль летает в голову. Ферштен?
– Ферштен, – согласился Вячеслав, переглянувшись с Гольгиссером. – Вас, вероятно, интересует вот это?
Он вынул из рюкзака аппарат и поднял его высоко.
– Положить на земля! – тревожно скомандовал блондин, а его свита – не очень молодые люди, которые преданно смотрели на своего командира, – дружно сделали шаг вперед и синхронно сунули правые руки куда-то под пиджаки.
– Ишь ты, – восхитился Малахов. – Прямо, как дрессированные дельфины.
– Валерочка, – сквозь зубы спросил Владимир Антонович. – Почему дельфины?
– Они тоже одновременно из-под воды выпрыгивают, – объяснил Малахов.
Вячеслав поставил аппарат на камень рядом с Гольгиссером.
– Там с твоей стороны, – прошептал он, – есть реостат. Покрути его, он должен усиливать действие.
Изобразив на лице тупую улыбку, Гольгиссер неловко обнял аппарат, и чуть не свалил его с камня. Антенны аппарата испуганно затряслись, будто они вот-вот обломятся. Командирствующий блондин испуганно тряхнул пистолетиком и бросился вперед, инстинктивно протянув руки к аппарату. Гольгиссер сел прямо, сложил руки на груди и улыбнулся. Он наслаждался последовавшей сценой, как лучшим и единственным из поставленных им спектаклей.
Блондин задумчиво замедлил шаг, остановился, блудливо покачал бедрами и устремил взгляд на небеса. Пистолет упал в траву, но этого никто не заметил. Парни позади него тоже потеряли устремленность. Кто-то лег на траву, мечтательно глядя ввысь, кто-то простер руки к солнцу.
– О, ви шён ист дас! – продекламировал блондин и заметил Гольгиссера. – Их либе дих, фройнд, – вскричал он, демонстрируя непреодолимое желание обнять Полковника и объяснить ему, что все люди – братья, причем небо – необыкновенно голубое, а трава – такая зеленая, что хочется пролить над ней слезы и сочинить оду. Например, про беззаботного кузнечика.
– Ты какой тумблер поднял? – поинтересовался Вячеслав.
– Первый попавшийся. Нет, ты посмотри, что творят, – восхитился Гольгиссер.
Парни начали обниматься друг с другом. Некоторые снимали обувь, очевидно, чтобы почувствовать ногами землю и слиться с природой. Они пытались друг другу что-то сказать. Все их фразы начинались с прочувствованного «О-о-о!»