– И посуда-то, – надрывалась мамаша, – срамота смотреть.
– Мы будем вам очень благодарны, Зоя Карповна, – однажды сказала Танька, – если вы нам привезете новую. Какая вам нравится.
Ирка тогда, помнится, здорово удивилась, что у зловредной мамаши есть имя. Зоя Карповна пожевала губами, и сообщила, что фиг она чего привезет, потому что Танька немедленно себе все захапает, и пустит Свинпина по миру в чем мать, то есть она, Зоя Карповна, родила.
– Ирка! – заныла Танька. – Пойдем к нам, а? Мой Свинпин куда-то до вечера свинтил, а меня оставил с мамашей разбираться. Не оставляй меня с ней одну, а?
– Он у тебя действительно большой свин, – удивилась Ирка. – Что ж он тебя с ней оставил? Разбирался бы сам…
Танька задумчиво пожевала пирог.
– По-моему, – сказала она, – Свин боится, что мать его убедит, что я кругом плохая. Вот и удрал. Ну, а меня-то, – засмеялась она, – никто не убедит. Потому что я – просто прелесть, – заключила она, и откинулась на табуретке, переваривая пирог и страдая от жары. Солнце вовсю жарило в окна, и даже открытый балкон не помогал.
– Пойдем в кресле посидим, – предложила она, и рысцой побежала в Иркину комнату, коварно стремясь занять Иркино любимое кресло-качалку. Ирка по привычке бросилась за ней следом, зная, что Таньку все равно ей не опередить. Но Танька затормозила в дверях.
– Это что у тебя? – она оторопело ткнула пальцем в разложенные на Иркином столе телефоны. И добавила хриплым шепотом:
– Ты воруешь телефоны?
Прежде чем Ирка успела придумать, что соврать, Танька уже понеслась вскачь:
– Слушай, у тебя что, проблемы с деньгами? Так я тебе могу дать, у нас сейчас со Свинпином период длительного благоденствия, ты же знаешь…
– Я не ворую… – попыталась вставить Ирка, но ее никто не слушал У Таньки загорелись глаза, и она пожелала узнать, как Ирка промышляет телефонами: открыто срывает со шнурочков, когда они висят на шее, или вырывает из рук, или потихоньку таскает из карманов…
– А знаешь, – осенило Таньку, – можно еще у какого-нибудь симпатичного мужика попросить позвонить, и убежать…
– Да успокойся ты! – прикрикнула Ирка, отчаявшись ее остановить. – Ничего я не ворую.
Танька разочарованно захлопала ресницами.
– Это просто… ну, просто… один Костин, – сообразила она, – другой – мамин. А третий – мой. Новый мой, – уточнила она, потому что Иркин складной «Эриксон», на крышке которого поблескивал голубой огонек, Танька прекрасно знала.
– А старый твой где? – полюбопытствовала Танька.
– Вот!
Ирка положила свой любимый телефончик рядом. Теперь на столе их уже лежало четыре. Танька задумчиво созерцала эту коллекцию, и вытащила свой телефон.