Поскольку папа продолжал молчать, она поспешила добавить.
– То есть ваш сын ни в чем не виноват. Он оказался замешан случайно.
– Попробовал бы он оказаться замешанным неслучайно, – грозно сказал папа, и Леня с сожалением посмотрел на валяющиеся на полу осколки тарелки.
– Теперь нам только остается выяснить, кто был тот человек, который дал Леониду бумажку, за чем они гнались на самом деле, и кто были эти люди, – безрадостно сказал Костя, – и все станет ясно.
– В самом деле, – обрадовались папа и сын Молчановы. – Сразу все станет ясно. – И мой сын будет в безопасности, – добавил папа, явно довольный, что все так просто.
– М-да, – произнесла Ирка и задумалась. Молчанов папа и Молчанов сын не сводили с нее взгляда и оживленное выражение стало потихоньку сползать с их физиономий.
– Что? – нервно спросил папа. – Что-то не так?
– Просто, – пояснил Костя, – она думает о том, что мир слишком велик, а искомый объект, наоборот, слишком мал.
Молчанов-папа немного подумал, и его чело прояснилось.
– Я вам заплачу! – радостно изрек он и откинулся на спинку кресла, полагая, что теперь все вопросы уже точно решены.
– Это, конечно, хорошо, но нисколько не облегчает нам задачу, – все так же задумчиво сказала она, и папа опять немного встревожился, изредка поглядывая, как Леня поедает неизвестно откуда взявшийся бутерброд.
– Мы к вам скоро опять придем, – пообещала Ирка. – Покажем кое-какие фотографии.
Обратно некоторое время шли молча. Костя пристыженно ждал, когда Ирка произнесет знаменитую фразу, которую со временем начинают обожать все женщины: «Вот видишь, я же тебе говорила!». Но поскольку Ирка еще не достигла стадии обычной женской стервозности, она не догадалась, что сейчас как раз очень удобный случай ее произнести и в полной мере насладиться своим торжеством. Не дождавшись, Костя очень обрадовался и пожелал узнать, про какие фотографии Ирка говорила Молчановым.
Ирка немного посопела и стыдливо призналась, что, пока Костя валялся в отключке на поляне, она взяла один из бандитских мобильников и методично их всех сфотографировала. Костя зарычал.
– Ты чего? – испугалась Ирка, слушая, что, примерно, Костя думает о ее интеллекте и о женском уме вообще. Получалось, что ничего хорошего он об этом не думал.
– Тебе теперь только осталось написать признательные показания и сесть в тюрьму, – заключил Костя, уже более членораздельно. – Как ты объяснишь наличие у тебя, во-первых, их мобильников, а, во-вторых, фотографий их трупов? Ведь фотографировала ты их уже после… гм… блестяще проведенной тобой операции?