Я всё понимала: кто-то специально подстроил мой приход, и от этого было больнее вдвойне. Если бы я смогла понять, чего хотят интриганы — убрать с дороги Герарда или меня — мне стало бы легче. Мы бы нашли решение проблемы.
Муж, видя, что я молчу и не сопротивляюсь, успокоился. Он не остался у короля и крепко держал меня под локоть, будто я собиралась сбежать. Всю дорогу до дома мы молчали, и меня душили слёзы. Я, как дура, бросилась в палатинат, чтобы, если потребуется, умереть рядом с ним, а что получила взамен?
Он солгал королю. Почему?
Я никогда не думала, что мне будет так невыносимо больно.
Я уже успела забыть, что такое недоверие и недомолвки. Меня распирало от желания вывалить на него все свои сомнения и открыто обвинить в измене, пусть ничем не подкреплённой. Хотелось его уязвить, сделать больно, как сейчас было больно мне.
Когда мы поднимались на крыльцо, я спросила его, зачем он солгал Генриху. Он промолчал.
Впервые за много лет мы спали отдельно, а рано утром он пришёл ко мне и сказал: «Таша, ты никуда не уедешь». Убедившись, что я его слышу, он ушёл, оставив меня со моими сомнениями.
Как хорошо он меня знает! Я всю ночь не спала. Я хотела забрать детей и уехать к сестре. Оттуда поехать в Бригах и спуститься в этот чёртов подвал. Постоять у решётки и вернуть утраченное равновесие.
Только там я понимала, где моё истинное место. Там, где дети. Их я не могла забрать с собой, а жизни без них не представляла. Они намертво приковали меня к этому времени. Да и свой выбор я сделала давно. Если бы в моей жизни не стало Герарда, я бы смогла это пережить. Тяжело, болезненно, но пережила бы, смирилась. А вот без детей…
Так уже было, когда ушёл Шамси.
Я помню, как стояла у решётки, зарёванная и опустошённая, бессмысленно глядя на ступеньки, обнажающиеся от чёрной воды, быстро уходящей в никуда. Я видела мокрую крысу, прыгающую по этим ступенькам с большой рыбиной в пасти, и её вид впервые не вызвал во мне брезгливости.
Уход эксиленца стал для меня неожиданным минутным прозрением, когда мне показалось, что я выбрала не того мужчину. И его уход я пережила тяжело. Часто вспоминаю о нём и гадаю, что с ним стало в новом для него мире? Жив ли он? Нашёл ли то, что искал? Вернётся ли? Ведь Яробор смог вернуться, значит, и Шамси сможет. Он бы в два счёта разогнал тучи, которые нависли над моей семьёй. Он бы нашёл интриганов.
Мне хочется, чтобы он вернулся».
Читать дальше Ольга уже не могла. Резь в глазах усилилась. Через призму слёз буквы — и так едва различимые — слились в сплошной размытый голубой поток. Он закручивался в спираль, беснуясь и издеваясь.