— Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдёт.
Молодожёны переехали в однокомнатную квартиру Ольгиной бабушки, которую к тому времени мать Ольги забрала жить к себе. Правда, преподавали молодые в разных школах, торопясь каждое утро в противоположные концы города, не считая это минусом.
Сашка никогда не перекладывал решение вопросов на женские плечи, оберегая Ольгу от бытовых проблем. Часто повторял, что его жена никогда не познает того, что пришлось пережить его матери и их ребёнок никогда не останется без отца. Ольга с нетерпением ждала того момента, когда сможет сказать любимому: «Сашка, у нас будет малыш». Предвкушала и заранее наслаждалась выражением радости и счастья на веснушчатом лице супруга. Но такого момента всё не наступало.
Пролетел год, второй…
Они прошли медобследование в престижной клинике. Никаких патологий у супругов найдено не было. «Ждите своего часа», — сказал врач, вручая им заключение. И они терпеливо ждали. Ольга, всякий раз, когда наступал день, подтверждающий, что всё по-прежнему, рыдала в три ручья, а Сашка, утешая расстроенную жену, растерянно повторял:
— Олюшка, любимая, всё будет хорошо.
Нина Аркадьевна переживала за детей по-своему:
— Да что ж за напасть такая? За что Бог закрыл глаза на наше счастье? — косилась она недобро на молчаливую невестку, выкладывая на стол молочные гостинцы. — Может, вам надо обвенчаться в церкви? Получить благословение свыше? Саша, иди сюда, я принесла твои любимые глазированные сырочки! — звала сына, не желавшего встречать мать-кормилицу. Вздыхала: сын вырос и уже не бежит встречать её, как когда-то. Теперь у него есть та, для которой он готов на всё. Только эта «та» не оправдала надежд свекрови: ребёночка родить не может, гостинцы с её рук не ест, брезгует. Нине всё равно, пусть не ест, лишь бы Сашеньке было тепло и сытно.
— Мама, какая церковь? — отвечал ей сын, украдкой поглядывая на грустную жену. — Мы сами разберёмся, как нам быть. Давайте пить чай.
Ольга слышала бурчание свекрови и чувствовала себя никчёмной. Она не могла дать мужу то, без чего нет полноценной семьи, ради чего стоит жить.
Сашка, желая её подбодрить после ухода матери, с таинственным видом говорил:
— Пока всё нормально, Олюшка. Вот как только исполнится самая страшная примета, тогда уж точно будет беда.
— Какая примета? — в очередной раз с опозданием сознавала Ольга, что купилась на его невинную шутку.
— Страшной приметой считается, если чёрный кот разобьёт зеркало пустым ведром, — говорил он, озорно сверкая прищуренными глазами.