Ольга не сразу заметила пианино в тон мебели и мало чем отличающееся от современного. Разве что выше, шире и с подсвечниками по обе стороны от подставки для нот. А ведь Шэйла должна была уметь играть на нём. «Виконтесса» заморгала, посмотрела на руки и испытала лёгкое головокружение: она не умела играть ни на одном музыкальном инструменте. В их семье музыкой никто не увлекался, отдавая предпочтение литературе.
Где-то дальше по коридору раздался громкий бой часов. Ольга очнулась от дум и свернула на их звук. Ковры под ногами делали поступь бесшумной.
Одна из дверей распахнулась, и ей навстречу вышел высокий седой мужчина с подносом в опущенной руке.
Траффорд, — вспомнила она имя слуги. Приостановилась, не зная как реагировать на его появление.
— Добрый день, миледи, — опередил её мужчина с непроницаемым лицом. Легко поклонился и уступил дорогу к открытой двери. — Очень рад вашему выздоровлению.
— Добрый. Спасибо, — кивнула ему Ольга, чинно проходя мимо. Замедлила шаг. Из-под прикрытых ресницами глаз быстро окинула помещение с сервированным к ленчу столом.
Из-за него, отбросив салфетку в сторону, торопливо вышел граф Малгри и устремился ей навстречу.
— Какая приятная неожиданность! — улыбнулся он, ласково заглядывая в лицо невестки, замирая. Яркая синь радужки и сапфиры в её серьгах создавали необыкновенный эффект кругового лучистого сияния. Казалось, что Шэйла непостижимым образом изменилась. Взгляд стал острее, живее, веселее.
Ольгу окутало знойным вишнёво-миндальным ароматом, сдобренным ноткой горького дикого апельсина с долей хорошего табака.
Табак… Это запах табака, — наконец разгадала она загадку полюбившегося запаха:
— Вот, захотела составить вам компанию, милорд.
— Рад, бесконечно рад, — его сиятельство проводил виконтессу к столу. Отодвинул кресло и помог ей сесть. — Ты выглядишь великолепно, милая. Траффорд…
Ольга рассматривала столовые приборы и пустые тарелки, появившиеся перед ней. Засомневалась, не поспешила ли она с выходом в «свет»? Исподтишка поглядывала на графа Малгри. Он вернулся на своё место на противоположном конце длинного стола, вокруг которого разместились восемь мягких стульев и два кресла для хозяев. В одном из них сидела Ольга, впечатлённая встречей с графом. Ей казалось, что она давно знает этого мужчину и без опаски может ему довериться, рассчитывая на понимание и сочувствие.
И здесь, в столовой, всё было идеально. Респектабельный зелёный тон интерьера успокаивал и расслаблял.
Стены затянуты шёлком цвета тёмной ели, малахитовые портьеры, стулья, кресла, на полу ковёр с растительным рисунком оттенка пожухлой травы. Картины в золочёных рамах — не менее ценных, чем сами полотна — с изображением цветов и фруктов. Если Ольга не ошибается, несколько картин принадлежат кисти Питера Класа и великого фламандца Яна Брейгеля. А вот натюрморты английских живописцев Эдварда и Элен Лэдел она узнала сразу. Альбомы с их репродукциями она не раз листала, будучи ещё школьницей. Неужели оригиналы?