— Не скучай, принцесса, шоу ещё не окончено, — и вот уже почти дверь заперла, но вновь выглядывает из-за неё, высунув голову, — Скоро познакомишься с ещё одним родственником, дорогая. Подумай, тебе не выбраться отсюда. Мы очень далеко. И даже, если твой ненаглядный и знает местоположение, он просто не успеет. Ибо ты окажешься рядом с его дядей, скрытой в песках, Амина. Навсегда. Вот и вся месть. Око за око. Лайза захлопнула дверь, оставив меня совершенно одну, ещё стерва свет выключила, чтобы не сумела комнату осмотреть. Да только смотреть не на что было, абсолютно пустая бетонная коробка, чем-то смахивает на тюремную камеру для особо опасных преступников. Попыталась выбраться из верёвки, дотянулась до ног, сев в позу лотоса. Было больно, потому что путы впились в нежную кожу, обжигая её в тех местах. О, Аллах, когда это закончится, только бы с Самиром ничего не случилось. Лайза обезумела на почве ревности с пустого места, и ещё о наследстве каком-то говорит. А что, если мама всё это узнала и намеренно отправила на родину к отцу, зная, что с ним рядом хоть как-то ей будет спокойнее за мою безопасность.
Я отказываюсь в это верить, мама бы никогда от меня не отказалась, ведь мы были так близки друг с другом. Кругом оказались предатели, так ловко скрывая свои истинные лица. Нащупала узел, и почти онемевшими пальцами стала расшатывать его, параллельно смахивая свои слёзы с лица. При Лайзе мне не хотелось показывать их, пока она не заговорила о маме, но сейчас, словно плотину прорывает, и они льют без остановки. Узел верёвки не поддаётся, от злости и бессилия чуть ли не закричала, но вовремя себя остановила. Нужно думать не только о себе, но и малыше. Он совсем кроха, только-только начал развиваться во мне и расти, бросаю эту провальную попытку себя освободить, прижимаю руки к животу, закрываю глаза, будто так могу приблизиться к нашему пляжному ребёночку.
— Не волнуйся, слышишь, — вслух обращаюсь к нему, — Самир, спасёт нас. Твой папа сильный мужчина и найдёт способ освободить нас из лап этих ненормальных.
Сколько прошло времени сложно сообразить, выплакала все свои слёзы и видимо отрубилась. Свет вновь ослепляет меня, кажется, что специально установили такие яркие лампы. Прищуриваю свои глаза, пряча лицо в ладони. Затем вижу, что передо мной сидит женщина, мать Бахтияра — Зулина. Я пребываю в некотором смысле в шоке. Никогда бы не подумала на эту миловидную женщину, что она может быть причастна ко всем козням.
— Здравствуй, Амина, — она слегка кланяется, я же молчу, будто проглотила язык. — Вижу, вы с Самиром пренебрегли традициями, — кивает в мою сторону и показывает вниз на мой живот. Женщина так спокойно ведёт себя, располагая к себе, но вся её натура пропитана ложью, даже глаза и те выдают её намерения и озлобленность.