Когда долго и упорно к чему-то стремишься, всегда на пути встречаются подводные камни. И теперь, чтобы их обойти, приходится жертвовать самым ценным. Набираю определённый набор символов в своей программе — нули и единицы, для меня они подобны нотам в музыке, льются рекой и превращаются в рабочую строчку. С помощью этой строчки я навсегда скрою то, что может причинить боль моей семье. Навсегда затерять отрезок времени, который способен разрушить наше настоящее и будущее.
— Ты закончил? — спрашивает Роман, когда ему на мобильный приходит оповещение, что отец ждёт его у себя в кабинете. Я снова перепроверяю код доступа, стираю все данные, затем отключаю "маячок". — Да я закончил.
На выходе мы распрощались с другом, я не заметно покинул здание, словно меня никогда там и не было.
Дома меня ждёт большой разговор с отцом. И думаю, ему не понравится моя идея, но, по крайней мере, иного выхода я не вижу. Спустя пару часов стою перед правителем, своим отцом, он приехал сюда с рабочей командировкой. Уже с порога почувствовал, что я не в духе.
— Салам алейкум, Самир, — приветствует меня и слегка кланяется. Тоже самое проделываю и я. — Как дела в университете? — интересуется отец.
— Всё нормально. Остался последний рывок.
Башир улыбается, потирает руки, наконец, сможет передать право главенства сыну, которым теперь я вынужден пожертвовать.
— Есть разговор, — начинаю я, отец внимательно рассматривает меня, затем кивает головой, чтобы я продолжил, — Я отказываюсь от трона. — Произношу чётко и резко. Отец уставился на меня, словно видит впервые.
— Что ты сказал? — говорит не спеша, но в вопросе уже заложена угроза. — Ты не посмеешь этого сделать, Самир.
— Теперь посмею, — настаиваю на своём, затем достаю из сумки флешку, на которой та самая строчка, скрывающая все тайны отца.
— Что это? — спрашивает у меня, в глазах презрение, но моментом проскальзывает любопытство. Отец никогда не одобрял моей профессии, хотя сам по уши связан с ней.
— То, что было в скрытых файлах Верховского.
Отец бледнеет на глазах, кажется даже растерялся, садится на стул перед рабочим столом, дыхание сбивается. Испугавшись его нынешнего состояния, мигом отказываюсь возле него, подаю стакан воды, тот залпом его выпивает.
— Какого чёрта, да простит меня Аллах, ты делал в компании Давида? — отец пришёл в себя, уставился на меня, на лице отображаются страх, смешанный с удивлением.
— Дело наметилось, — просто отвечаю и вновь подаю воду. Отец отказывается от неё, что-то лихорадочно соображает. Но нашу частную встречу нарушает вошедший кузен. Весь светится, словно нашёл янтарную комнату, затерянную во времени. Походка вальяжная, слишком самоуверенная.
