— Сука, — кричу на неё, а отец смотрит на нас и никак не реагирует на устроенное представление. — Пусть Аллах поджарит тебя на костре и сократит твои дни, дрянь.
— Сама виновата! — кричит мне в след.
Я снова бросаюсь на неё, но Рамиля уже стоит между нами. Сестрёнка встаёт, затем стирает кровь с губы, зло смотрит на меня. Гадюка.
— Ахах, Аллах видит, как ты своим телом налево и направо раздаёшь, и это он тебя накажет, а не меня, — смеётся, затем поворачивается к отцу и заявляет: — Амина заставила меня надеть этот танцевальный костюм, чтобы я пошла в дом Самира, и преподнесла ему себя в качестве подарка.
Мы обе с Рамилей в буквальном смысле замерли на месте, не веря в происходящее. Отец встал с кресла, подошёл к Алие, берёт ту за подбородок, вглядывается в глаза, проверяя дочь на честность.
— Солжёшь ещё раз, — начинает говорить отец, сжимая девушке в руке лицо, — поведу на площадь. И тогда посмотрим, как вы обе, — теперь обращает внимание на меня, — получите по заслугам. Одна за неповиновение, другая за лживый язык.
Отталкивает младшую дочь и Рамиля моментально берёт ту в объятия, затем выводит из зала. Я продолжаю сверлить взглядом эту парочку, провожая до самых дверей. Отец подходит ближе ко мне, берёт за руку, чем пугает, ведь он никогда не прикасался ко мне так ласково по-отцовски.
— Амина, Амина, — протягивает моё имя. — Ты вся в свою мать, — затем отходит чуть поодаль. Я приглаживаю рукой растрёпанные волосы после стычки с Алией, от чего-то мне стало стыдно за своё поведение, за то, что не содержалась. Но больше всего меня задел факт упоминания имени Самира. Эта коварная гадина не просто так задевает меня, зная, что я среагирую на её слова. Отец снова садится в кресло, — Ты посылала сестру за документами?
— Нет, — утвердительно отвечаю ему. Отец согласно кивает мне и просит удалиться в свою комнату. Почти закрывая дверь, слышу от него то, что никогда бы не подумала услышать.
— Я дам завтра согласие на ваш брак, Амина. Лишь потому, что хочу объединить семьи, и только.
Ничего не отвечая ему, ухожу. Рамиля перехватывает меня на полпути, и заталкивает в комнату Алии, тем временем девчонка отмывает свою косметику. Скептически настроилась на них обеих, скрестив руки.
— Я не намерена сейчас оправдываться, Рамиля, — сразу высказываю своё мнение.
Женщина устало опускается на кровать своей дочери, и начинает рыдать. Сжалившись, присаживаюсь рядом с ней и обнимаю.
— Вы обе сведёте меня раньше, чем Аллах уготовил мой день. — Рамиля стирает слёзы, но я никак не отвечаю ей, лишь покачиваю нас, как когда-то моя мама в аэропорту. Вновь приходит чувство одиночества и ненужности. Выпускаю из рук Рамилю, встаю, затем подхожу к ванной комнате, чтобы Алия тоже слышала.