Беру в ладони лицо девушки, совсем легонько касаюсь губ, и она не сопротивляется, ощущаю соль, ту самую горечь, которая способна на самые разрушительные вещи.
— Пусть он украл у нас единственное, что мы могли разделить сейчас вдвоем, — разрывая нежный поцелуй, произношу у её губ, не раскрывая глаз, — но наша жизнь только в наших руках.
Фатима согласно кивает головой, вновь сильнее прижимается ко мне, хотя мы едва ли знакомы, но словно всегда знали, что такой момент настанет, и мактуб обрушит на нас свои испытания, проверит, способны ли мы на большее.
— Фатима, я не прикоснусь к тебе сегодня, но мы должны вынести простыни, — девушка понимает меня, начинает отстраняться, думая, что я намекаю о ее состоянии. Я немедленно поднимаюсь и ухожу в ванную комнату, находя в ней заколку Фатимы. — Вот, это подтвердит твою верность мне. — Она уставилась на меня, всё ещё сжимая себя в своих же руках, вся дрожит, глаза вновь набрались слезами, я прокалываю свой палец острой шпилькой, выдавливаю кровь и размазываю по центру кровати. — Теперь никто не посмеет усомниться.
Со дня нашей брачной ночи мы хранили свою личную тайну. Все это время я не находил себе место, выискивал Эмиля, готовый вызвать его на честный поединок, только между нами. Я жаждал мести, справедливости, и в тоже время не на шутку переживал, что вдруг Фатима забеременела от моего брата, каким будет наше решение, оставить все, как есть, либо собрать семейный совет, оглашая этот ужасный момент. Представив мысленно, передёрнуло всё тело. Но, слава Аллаху, этого не случилось, потому что через две недели Фатима на радостях, со слезами счастья ворвалась ко мне в кабинет, делясь новостью, что ничего не произошло. И всё-таки для лучшей подстраховки, мы продолжали держать дистанцию ещё два месяца, так, как гласит наш обычай, если женщина разведена, а в нашем случае стала жертвой другого мужчины, ей даётся три месяца, три полных цикла, чтобы понять, что она не носит ребёнка под сердцем. Затем Аллах распорядился так, что своего сына мы смогли зачать спустя год.
Мои воспоминания, как острый нож, постоянно вспарывает одну и ту же рану, но стоит ей вновь затянуться и все по новой. До сих пор перед глазами стоит образ бездыханного тела Эмиля, за то, что осмелился вынести на всеобщее обозрение свой собственный позор, и, если бы не помощь Фархада в тот момент, не знаю, чем всё бы закончилось, но не иначе, как собственной казнью у всех на глазах, за то, что посмел лишить жизни кровного брата. В некотором смысле я остался в долгу перед бывшим другом, но после заплатил хорошую цену за его молчание, а теперь Аллах вновь соединяет наши семьи, чтобы усвоить его урок — от судьбы не сбежишь, даже, если затеряешься в пустыне — именно так всегда говорила мать Амины. Хорошая была женщина, но увы, не нашла поддержки своего мужа здесь в его стране.