— Ты же знаешь, это чувство взаимно, — нахмурившись, отвечаю. Мне не удалось склонить Котова к продолжению нашего телесного переплетения. Он снова гладит меня по лицу, постепенно опуская ладонь к шее, где ощущает, как пульсирует венка на ней. От беспокойства скорее всего она ходила ходуном. Котов посмотрел на мои губы, облизнувшись, отошел на пару шагов. И в этот момент я почувствовала, будто от меня оторвали частичку сердца. Обняв саму себя, я ждала, чем хотел огорошить Тимофей. Другого объяснения у меня не нашлось.
— Я знаю, — произносит. Голос охрип, но глубокий тембр вибрирует даже на инстинктивном уровне отдаваясь теплом в моей груди. — Но, больше всего я боюсь тебя потерять, — с нескрываемым страхом в голосе и глазах, говорит, введя меня в ступор. Я делаю шаг к нему навстречу, но мужчина выставляет перед собой руку, чтобы я остановилась и послушала его дальше. Холодок пробежался по спине, как будто дул ветер перемен, суливший мне ничего хорошего. Беспокойно смотрю ему в глаза, ожидая. Тишина, что повисла вокруг нас нервировала еще сильнее, чем когда здесь были ребята.
— Ты не потеряешь меня, Тима, почему ты так говоришь? — было уже не до шуток, потому что я затряслась в буквальном смысле.
— У нас был спор с Макаром, — его признание, как гром среди ясного неба. Я замерла, затаив дыхание. Он буквально лишил меня всякой мысли. И сначала хохотнув, я ухватилась за свой живот, который свело судорогой, замолчала. Была ли я удивлена? Нет. Я могла такое предположить, но… Как только я немного спустилась с небес на землю, будто Тимофей мог меня любить по-настоящему. Вдруг осознала, что всё это было игрой. Манипуляцией. Котов попытался приблизиться ко мне, но теперь пришла моя пора выставлять границы.
— Не нужно, — коротко кинула пару слов. Я не хотела смотреть на него, боясь прямо при нем расплакаться от обиды. На меня снова спорили, как тогда Антон со своим братцем. Властного я вообще не хотела больше видеть, наша дружба закончилась прямо сейчас. А, узнав, что он тоже частично стал виновным во всей неразберихе, я вовсе не хотела даже думать о нём.
— Любимая, — Котов все-таки сделал шаг вперед, и теперь его обращение ко мне, будто ножом по сердцу. Я глубоко вдохнула, пытаясь перебороть в себе ощущения боли и обиды. Предательская слезинка снова скатилась по щеке, и быстро смахнув её, я все же рискнула и посмотрела в глаза Тимофею. Он был сам чернее тучи, а лицо побледнело, наверное, отражало и мое состояние прямо сейчас. Закрыв глаза, я сжала губы, чтобы не разреветься вслух. Что-то внутри вдруг переломилось напополам, и теперь из этой раны хлещет кровь фонтаном.