— Ева, не извиняйся, ты все сделала правильно, — Александров немногословен. Неужели он уже все решил? В душе поселились едкие сомнения. — Я хотел тебя уберечь от своей жизни, Калашникова. Но, кажется, я не смог.
— Лёва, я, правда, виновата за утро, — шумно сглатываю, поворачиваясь на стуле к окну. Облокотившись на спинку, закрываю глаза и откидываю голову. Дыхание отрезвляет и в то же время не дает мне полного расслабления. Я словно чувствую присутствие Льва рядом с собой. Как его теплые ладони мнут мои плечи, бесстыдно и ловко опускаются вниз по талии, очерчивая каждый кусочек моего тела. Кожу жжет, и я точно уверена, что сейчас покрылась румянцем вся от своих не совсем приличных мыслей.
— О чем ты сейчас думаешь? — Лев задает вопрос, словно мог на расстоянии прочитать мои мысли.
— Тебе ответить честно? — серьезно спрашиваю, хотя в голосе присутствуют нотки игривости.
— Представь, что мы в суде, где говорят только правду, — Александров поддается моей игре.
— Но мы не в Америке, где нужно класть руку на Библию, — смеюсь.
— Я мог бы положить свою ладонь тебе на грудь, чем не честь говорить только правду? — его тон голоса слегка хрипловат и заводит. А с закрытыми глазами так легко представить желанное и запретное. — Тем более, — врывается в мои мысли его глубокий тембр, — я знаю, какого ее ощущать и желать целовать. Вылизывать, Ева, до каждой клеточки. Кусать, и снова посасывать. А потом спускаться ниже, оставляя влажную дорожку на твоем безупречном животике. И снова оказаться в той части, от запаха возбуждения которой я готов стоять перед тобой на коленях.
— Ох! Лёва, — стон срывается с моих губ, и я ахаю. Я чувствовала все, что он нашёптывал мне по телефону, будто Александров это делал наяву. Между ног стало слишком жарко, все тело покрылось легкой испариной. Срочно на воздух, иначе я к чертям все спалю в кабинете.
— Да, Ева, — с хрипотцой говорит Лев, и я слышу его рычание баритона. — Почему ты сейчас так далеко от меня, куколка, — заводит своими словечками, будто вновь разогревает.
— Не знаю… потому что боюсь… я струсила, Лёва, — признаюсь, давясь обжигающим кислородом, который глотаю дозами, будто превратилась в немую рыбу, выброшенную на берег. Слова настолько рваные, что сама себя не узнаю, когда их проговариваю.
— Ева, — Лев стал серьезным, вся его легкость и манящая сексуальность слегка утихомирилась. — Я буду ждать тебя в клубе «666», сегодня. Что скажешь? — сначала приказ, а потом иллюзия моего права выбора. Я хохотнула, приходя в себя. Вся моя дрожь сошла на нет, потому что я кончила. Слова Александрова, как мёд, до сих пор звучат в сознании. Теперь я часто буду вспоминать эту пытку, когда на расстоянии тебя лишают полного контроля над собой.