— Всё. Хватит. — Я рвано задышала, понимая, что все кругом видели то же самое, но никто не посмел мне сказать тогда прямо в лицо. Мне было и больно, и грустно. Мне стало так хреново, и я поняла, ведь сама строила иллюзию. Сама обманывалась любовью, которую создавала вокруг себя. Лев, словно поставил меня перед зеркалом, и ткнул лицом в прошлую жизнь, оставшуюся позади. Три страницы моих лет, перечеркнутых мраком и безответными чувствами.
Александров не спешит утешать меня, дает осознать, где я сама подставила себе подножку. И это реально больно осознавать, что виной своим страданиям и безответным желаниям, я самолично позволяла быть мужчине в своей жизни, который лишь имел меня во всех смыслах. Поднимая полные глаза слез, я смотрела на Льва, на сильного мужчину, которые не побоялся поставить меня перед фактом.
— Это как спусковой механизм в пистолете, один выстрел — и ты труп, — безжизненно произнесла, совершенно не обращая внимание на прозрачную стену. За которой пару мужчин ходили туда-сюда. Лев согласно кивнул, и отпрянул от меня. — Почему же ты раньше вот так не поставил меня на колени? — хмуро поглядела на него, в голове абсолютная пустота, а вот в сердце теплится надежда, и в венах вскипает кровь. Александров ухмыльнулся, даря мне свою коварную улыбку дьявола. В глазах сияет озорство и блеск, и мне вдруг захотелось угодить мужчине и подарить всю себя — без остатка.
— Потому что тогда, я потерял бы тебя навсегда, — своими словами Лев разрушил во мне последний барьер сомнений. Я хочу его… Боже, я люблю его. И моя душа просит ответов на все вопросы, кто посмел Александрова упрятать за решётку. Я буду бороться за своего мужчину, чего бы мне это не стоило.
— Покажи мне, — легонько вильнув головой в сторону шкафов с девайсами, я пристально всматривалась в его опасный огонек во взгляде. — Покажи всё, что ты таишь в себе. Покажи мне себя настоящего, Лев.
— Тогда, — он коварно обходит меня кругом, хлопая по попе. — Наша сессия начинается прямо сейчас, сабочка…
Лев Александров.
Вольный молодец, быстро разрулил ситуацию с внезапным приездом Евы к нему в «Готику». Один его звонок — и я уже был там. Увидев ее, замер. Потому что дышать не мог, я хотел ее здесь и сейчас. И боялся. Ева вправе отказать мне на проведение сессии с ней, но ее согласие, которое Калашникова произнесла дважды — лишило меня всяких условностей и ограничений.
— Я хочу пояснить тебе некоторые моменты проведения сессии, саба, — кружа вокруг нее, я наблюдал за ее реакцией. За каждой эмоцией, которая отражалась на лице. Ева покорно кивнула, но голову свою не опускала. Модель поведения сабы для нее была чужда, пусть даже что-то проявлялось в ее движениях. Ее тело реагировало на низкий тон моего голоса, которым я обычно отдавал приказы сабмиссив. Калашникова смотрела мне в глаза, ища в них подсказку. — Во-первых, мы должны условиться на стоп-слово, слышала о таком? — Остановился напротив нее, продолжая удерживать дистанцию между нами.