Ева раскраснелась от моего пристального взгляда. Обняла себя руками, закрывая прекрасные груди от взора, и я зарычал, как зверь, у которого только что отобрали кусок мяса.
— Правило номер три, Ева, — теперь я глядел в упор в ее глаза. И приближался… как хищник, готовясь к смертельному рывку. Она дышала рвано, тело слегка подрагивало, но, стоило мне подойти ближе, Ева раскрепостилась. Распрямила свои хрупкие плечики, и ее губ коснулась легкая ухмылка победительницы. Проведя по ее обнаженной части груди над ложбинкой, я опустил голову и поцеловал ее в плечико, покусывая при этом бархатистую кожу. Калашникова пошатнулась, вновь попадая в водоворот крышесностных ощущений. — Ты не должна прятать то, что теперь мое, — глаза в глаза, и вновь удар молнией между нами. Затуманенный зеленый взгляд девушки пал на мои губы, как отчаянно она хотела их вкусить. Но слишком рано, я должен рассказать Еве все, что ее будет ожидать в нашей сессии сегодня…
Калашникова была готова принять от меня все, что я мог предложить ей прямо сейчас. Ее голодный взгляд был сконцентрирован только на мне. И, казалось, она больше не обращала никакого внимания на смотрителей. Стоя повернутой к стене своей обнаженной спиной, Ева распрямила плечики, словно собралась прямо сейчас отрепетировать выступление перед судьей. Я видел ее в работе. Она погружалась вся в нее, совершенно не обращая внимания ни на кого. Перед ней был ее клиент, сторона обвинения и судья.
— Ты должна расслабиться, — ласково проговорил, смягчая свой просьбу улыбкой. Ева вздрогнула.
— Я постараюсь, Лёва, — кивнула в ответ, и снова начала обнимать себя, будто защищалась.
— Ева, — грозно позвал ее, и она распрямила руки по швам, краснея.
— Милая, я понимаю, что для тебя все в новинку, — провожу по ее плечам ладонями, стараясь помочь девушке расслабиться, и почувствовать себя свободной. Она закрыла свои глаза, отдаваясь мгновению. Задышала учащённо и рвано, приоткрыв свои мягкие розовые губы. Я продолжил массировать ее плечи, спускаясь все ниже и ниже. — Но ты должна принять правила поведения сабмиссив, иначе… — я замолчал, и Ева мигом распахнула глаза, пристально уставившись на меня.
— Иначе «что»? — с интересом переспросила, нахмурив свои брови.
— Ты будешь наказана, — с хрипотцой и опасной интонацией сообщил о последствиях. Я положил свои ладони на ее обнаженную талию, сжимая с силой ее бархатистую кожу. Калашникова простонала. — Твое «стоп-слово», прошу, не забывай о нем, договорились? — внимательно слежу за ее выражением лица, казалось, что в Еве по-прежнему велась борьба с самой собой.