Полина вспыхнула.
— В каком смысле?
— В прямом. Запряталась в свой фольклор, как… червяк в редьку. А жизнь идёт! Между прочим, Вадим скоро приезжает, ты забыла? Неужели ты и его встретишь с такой же кислой рожей, с какой обычно смотришь на всех представителей мужского пола?
Полина уже пожалела, что затеяла этот разговор. Умела же Ксения всё извратить, вывернуть разговор совершенно в другую сторону, выставляя собеседника в самом неприглядном свете…
— Ты так печёшься о наших отношениях с Вадимом… а не страшно будет со мной породниться? — нервно пошутила она. — Мало ли, вдруг нас такая любовь накроет при личной встрече, что мы с ним тут же в загс побежим.
— Я буду только рада! — горячо отозвалась Ксения. — Поженитесь, нарожаете маленьких Вадимчиков…
— Ох, вот только сейчас не придуривайся. Совсем не вижу тебя в роли заботливой ласковой тётушки.
— Да нет, Полинка, мне правда интересно, какие у вас будут дети, — точно свадьба была уже делом решённым, мечтательно произнесла Ксения.
— О детях всегда трудно сказать заранее, какие они будут, — раздался из угла комнаты спокойный голос Кати. Это была первая фраза, произнесённая ею за вечер. — Разве твоя мама, Ксень, могла предположить, что из её дочки получится бесцеремонная бестактная нахалка?..
Катя сидела на застеленной кровати и, уставившись в противоположную стену, расчёсывала волосы. Движения её были механически-бездумными, как у робота. Раз — взмах щёткой. Два — другой взмах…
Полина молча переглянулась с Ксенией, стараясь не выдать своего волнения за подругу. С Катей явно творилось неладное. Что-то, внушающее опаску. После разрыва с Киром она словно застыла изнутри, отгородилась от всего мира, закаменела в своём несчастье. Иногда за весь день она могла не произнести ни слова: молча просыпалась, собиралась и уходила в университет, так же молча возвращалась и ложилась спать. Если бы в такие периоды Полина не заставляла её хоть чем-то питаться — скорее всего, Катя забывала бы и поесть. А иногда наоборот — она неестественно оживлялась, становилась чрезмерно болтливой, даже развязной, принималась громко хохотать и каждый вечер убегала из общежития, ища забвения в сомнительных компаниях.
— Хочешь, поедем к Астарову, птенчик? — примирительно предложила ей Ксения, умело пряча беспокойство в своих проницательных зелёных глазах за стёклами очков. — Там совсем немного осталось, сегодня разберём и внесём в каталог последние книги…
— Нет уж, спасибо, — ядовито фыркнула Катя. Она казалась совсем чужой, незнакомой в такие мгновения. — Я лучше пойду к девчонкам в двадцать шестую комнату, там хоть не так скучно. И пиво всегда есть… С сухариками.