После того, как он уехал, нежно поцеловав её на прощание, Илона почувствовала такую тоску — хоть волком вой. Даже открыла бутылку вина и налила себе в бокал немного, чтобы отвлечься от тягостных дум, хотя прежде никогда не была замечена в одиночном распитии алкоголя.
В каком-то отчаянном и злом порыве она перезвонила маме.
— Ты зачем приезжала?
— А твой кавалер уже спит? — почему-то шёпотом спросила мать.
— Он уехал к себе домой.
— Не остался ночевать?! — ахнула мама таким драматическим тоном, будто спрашивала, не ограбил ли он квартиру и не сбежал ли после этого.
— Нет, — Илона осторожно пригубила вино.
— Постой-ка… он у тебя не женат, случаем? — всполошилась мать.
— Да нет же. Холостой.
— Тогда в чём дело? Неужели так трудно было удержать мужика?!
Илона сделала ещё один глоток вина и вежливо сказала:
— До свидания, мама.
В молчании опустошив бокал и подумав немного, она набрала номер Муси и без обиняков заявила:
— Я тут одна, и у меня есть бутылка крымского вина, которая стремительно пустеет. Хочешь присоединиться?
— А у нас траур или праздник? — осторожно уточнила Муся.
— Вот ты и поможешь мне разобраться…
Муся была единственной, кто был в курсе отношений Илоны и Марка, но она держала язык за зубами и даже Громову не демонстрировала, что ей всё известно, хоть это было и нелегко. Она восхищалась им как мужчиной, чуточку завидуя подруге, но при этом сокрушённо вздыхала, что Марк "слишком уж сложный”. “О чём вы с ним вообще разговариваете?” — пытала она Илону. “О разном”, - уклончиво отвечала та.
— Ну ладно, — оценив по голосу степень отчаяния подруги, со вздохом отозвалась Муся. — Жди. Выезжаю.
— Можешь захватить ещё бутылку, а то я за себя не ручаюсь.
— Алкашка, — сказала Муся и отключилась.
Полина
Ею овладела такая хандра, неумолимо грозящая перерасти в депрессию, что хотелось лезть на стену. Если бы не нудный письменный отчёт по педпрактике, который нужно было составить сразу после прохождения оной, Полина бы точно взвыла с тоски и отчаяния, оказавшись запертой в плену своих невесёлых мыслей.
А ведь ничего страшного, по сути, не случилось… Доцент Марк Громов всего лишь дал понять студентке Полине Костровой, что она ему безразлична. Студентка Полина Кострова всего лишь замечталась о несбыточном и забылась…
Отчёт стал реальным спасением. Полина усердно, с какой-то ожесточённой скрупулёзностью, несколько дней подряд выписывала типы, цели и задачи проведённых ею уроков, их технологии и дидактическую структуру, и ей казалось, что боль за этой рутинной работой потихоньку отступает.