Я успела спустить ноги с постели, как притомившийся мужчина рядом вдруг соизволил проснуться.
— Доброе утро, — расплылся в счастливой улыбке он, но тут же насторожился. — Эй, ты куда?
— Доброе, — официальным тоном промолвила я. — К себе домой, куда ж еще.
— Но зачем так рано? — ужаснулся он и мигом сгреб меня обратно. — Ух, холодина-то какая! Солнце еще даже не встало!
— Встало, еще как… Встало! — я отпихнула разгоряченного со сна лорда, но он только прижал меня крепче, обхватил обеими руками и сверху одеяло для надежности накинул. — Раскройте глаза, уже давно день!
— Все равно. Мы ведь поспали всего ничего — ты только к утру перестала ЕГО бояться…
Я покраснела с ног до головы, но барахтаться не перестала, что, кажется, еще больше раззадоривало молодого аристократа.
— Мне пора приниматься за работу, честно. Мистер Тейлор, небось, уже голову ломает, почему я до сих пор не в редакции…
— Ничего, пусть поломает. Ты ведь можешь писать и здесь. Я выдам тебе все необходимое. Столов и стульев у меня навалом. Бумаги — сколько угодно. Чернил — хоть залейся!
— Это невозможно, лорд… — я выпрямила руки и попыталась отлепить от себя маркиза, которого притягивало ко мне, словно магнитом, но это и правда было невозможно. — Я свою часть уговора выполнила, а вы обещали не задерживать меня более!
Кавендиш нахмурился и замер, обдумывая услышанное.
— И вовсе я такого не обещал.
— КАК?! Вы же дали свое дворянское слово?!
— А, верно, — будто бы только сейчас вспомнил лорд. — Но то было слово Оливии дэ Хэвилленд… А я теперь — снова Клифф Кавендиш.
Я пару секунд осмысливала услышанное, после чего принялась вырываться с удвоенной силой и негодованием.
— ДА ВЫ..! ВЫ..! И правда распоследний негодяй и обманщик! Отпустите, кому говорю!!!
— Ладно, — внезапно пошел на попятную маркиз и ослабил хватку. — Иди, если все решила…
Я кубарем выкатилась из перин и подбежала к стулу с вещами. Лихорадочными движениями натянула сорочку с кальсонами (фух, наконец-то не голая!) и только потом оглянулась на Кавендиша.
Он полулежал в постели, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц, и больше не делал попыток уговорить или удержать. Просто смотрел — жадно и тяжело, со светлой и в то же время щемящей тоской, словно старался запомнить каждое мгновение.
И мои руки, уже тянущиеся к рубашке, опустились. Он и правда никогда не смотрел на меня ТАК…
Одновременно с сомнениями накатил озноб. Холод пробрался под тонкую ткань белья и прокатился по телу волной колючих мурашек. Кавендиш прав — холодина просто нестерпимая. Погреться бы хоть самую малость, а уж потом…