Мягко рассмеявшись, Кристиан схватил меня в охапку и притянул к себе, и тут же накинул на нас одеяло.
И вот лежу я в платье под одеялом на шикарном голом мужчине, голова удобно устроилась на сильном плече, а рука на его груди улавливает ровное биение его сердца. И что я чувствую? Не страх или отвращение, это точно. Скорее — какое-то непонятное умиротворение. Мне тепло и уютно. Может, поглаживания его мягкой шёрстки подействовали на меня как релаксант, своего рода кошкотерапия? Или его приятный запах так на меня влияет? Как бы там ни было, я разомлела.
Странно, но я не боялась, что он принудит меня к сексу. Почему-то была уверена, что он не будет ко мне сейчас приставать. Я понимала: он приручал меня, привязывал к себе, и делал это так спокойно и уверенно, что я не могла сопротивляться его методам.
Не говоря ни слова, он принялся неторопливо, нежно и ласково гладить меня по голове и обнажённому плечу, и теперь уже мне самой захотелось урчать как котёнку. Внутренняя пружина моих заведённых до упора нервов постепенно ослабевала, хотелось просто лежать так, ни о чём не думать и не шевелиться.
Сама не понимаю, как это получилось, но я неожиданно уснула на его плече.
Кристиан
Я не должен… Мне нельзя сейчас расслабляться… Надо держать себя в руках и не снимать маску хладнокровного засранца. Слишком рано. Оборот был ошибкой: мой зверь, зараза пушистая, выдаёт меня с головой. Я не могу сейчас позволить себе быть собой, открыться Сиренити. Нельзя. Хоть и хочется так, что аж скулы сводит.
Когда она опустилась передо мной на колени в Тронном зале — у меня сердце кровью обливалось. Но поступить иначе я не мог.
Я смотрел на неё сверху вниз, а видел перед собой десятилетнюю девчушку, которая подошла ко мне, когда я едва сдерживал слёзы, и молча обняла. Мой внутренний ад сменился теплом и счастьем — от одного этого простого жеста.
Отец изнасиловал мою мать, простую деревенскую женщину из клана пантер, будучи женатым на суровой вестрокской принцессе Розалинде. Едва я родился, как меня в тот же день забрали во дворец, навсегда разлучив с мамой. Она умерла три года спустя от пневмонии. Отец сразу признал меня своим сыном и даже заставил свою жену-гномиху подписать документ о моём усыновлении. Мачеха мне этого не простила.
О моём роде в клане пантер до сих пор ходят легенды: по какой-то причине все мои кровные родственники обладают способностью к обороту, даже если являются оборотнями лишь на малую часть.
Иногда мне казалось, что отцу захотелось завести послушного домашнего кота.
Но ручного зверька из меня не получилось.