Но если я проиграю, то перерожусь уже без воспоминаний о её злодеяниях. И тогда, неосведомлённый и уязвимый, в очередной раз поддамся на её уловки.
— Последний шанс. Она утонет. Растерзанное сердце остановится. —
— Когда это произойдёт? Сколько у меня времени? —
Нетерпение разрывает изнутри.
— Как сильно ты её хочешь? —
Сказав это, он исчез.
Выбора нет; нужно уходить из замка.
Со спокойным выражением я повернулся к своим союзникам и невозмутимым голосом спросил:
— Водки?
Стоит Полу с Гейбом что-то заподозрить, и они меня остановят. Пол и так уже вывел из строя все автомобили. Сначала я разозлился, но он объяснил, что Фауна или Архангел могут соблазниться возможностью сбежать, а это ослабит сферу и, следовательно, весь наш союз.
В течение следующего часа я оседлаю бледного жеребца… как Смерть делал множество раз на протяжении последних двух тысячелетий.
А когда заберу знак Императрицы, вернусь в замок и присоединюсь обратно к своему союзу.
И даже когда я выеду за границы сферы ясности, силы Пола всё равно смогут защитить меня от Императрицы. А если нет…
За ниточки будет дёргать ярость.
Императрица
— Привет, милая, твои мужья дома, — крикнул Джоуль с порога нашего нового жилища.
Я выглянула из-за печки.
— Какая незаезженная шутка. Серьёзно, Башня.
Он «остроумничает» так каждый раз, возвращаясь с ребятами со смены, и я едва сдерживаюсь, чтобы не взорваться, как вулкан Рихтера.
После шестнадцати часов в ущелье мои сожители всегда валятся с ног. Джоуль иногда вырубается прямо за столом. А силуэт Кентарха начинает размываться из-за истощения сил, ведь из каких только дыр им не приходится выбираться с помощью телепортации. Но сегодня парни выглядят особенно уставшими.
Джек наклонился ко мне с быстрым поцелуем.
— Соскучился по этому милому личику.
В ответ я улыбнулась. Долгие взгляды и брошенные вскользь фразы в конце концов убедили меня, что его чувства не угасли.
Он хочет меня; я хочу его. Но между нами стоит невидимый призрак.
И пусть мы спим на одном тюфяке, но никогда не позволяем себе лишнего. Хотя напряжение в воздухе ощущается почти физически.
Ложась в постель, мы часами разговариваем. Как-то, удивляясь, почему он не проявляет инициативу, я спросила:
«Неужели ты ничуть не возбуждён? Помнишь, как однажды в пути ты сказал, — я попыталась сымитировать мужской голос, — сейчас я слишком возбуждён, bébé.»
Он вздохнул.
«Наверное, с тех пор я немного повзрослел. Ты говорила, что я эгоист, и была права. Я был готов на всё, чтобы затащить тебя в кровать».
«А теперь?»
Он заправил локон мне за ухо.