— Вот чё, Рома. Сгоняй по тому адресу, узнай, как там дела.
Макс быстро черкнул на салфетке название улицы и номер дома, подал Рыжему. Залпом допил остатки кофе, небрежно бросил на стол деньги, и вопросительно посмотрел на друга. Уходить тот не спешил, мял в руках клочок бумаги, но ни о чем не спрашивал, однако, по его лицу было понятно, что поручению он совсем не рад, и даже неприятно поражен.
— В чем дело? — осведомился Максим.
Роман скривил губы, пожевал нижнюю, и покачал головой.
— Не, я, конечно, не совсем тупица, Соболь, но одного не въезжаю. На хера тебе оно надо? Чего ради ты за этой мокрощелкой бегать начал, как будто чё-то ей должен, а? Ну, вправил мозги её мамане, помог бедняжке, зачем дальше-то нос совать?
Увы, на этот вопрос у Соболя ответа пока не было. Что он мог сказать? Девчонка обычная, таких тысячи по России-матушке, а он, в принципе, не благотворительный фонд, чтобы каждой беспризорнице спасательный круг кидать. Всё верно, с точки зрения морали, он вмешался однажды, но вот уверенности, что Люська не возьмётся за старое, почему-то не испытывал.
Да и, чего греха таить… Влада не была одной из многих, и тут-то возникала логическая дилемма, которую стоило решить правильно, не оттягивая. Хотя бы признаться самому себе, что девочка понравилась. Нет, ну, понравилась своим характером, стойкостью и смелостью. Речи о том, что его зацепила её внешность, вроде как не шло. Или всё-таки…?
Он откинулся на спинку стула, задумчиво обвел глазами обеденный зал ресторана. Вспомнил воинственный блеск во взгляде Влады, её красивые руки, миловидное личико. А глаза у неё нежные, и грустные-грустные. Цвета ночи, и читается в них что-то трагическое, манящее, как бездна над обрывом. И хочется изведать, что там, в глубине, и страшно одновременно.
— Тебе чувство сострадания знакомо вообще, Рома? — наклонился мужчина через столик, пристально глядя на Рыжего. — вот мы с тобой тридцать с лишним лет прожили, а чё доброго хоть раз сделали? Забыл, как сами жрали шпроты, как дрыхли под открытым небом? Каждый выживает, как может, таковы ебаные законы нашего мира. И сильный слабого гнобит, так было всегда, и так будет.
— Такое забудешь… — буркнул недовольно Рома, ибо не любил он ворошить поганое прошлое, где оба они были никем и ничем.
— То-то и оно. — отрубил Максим, резко выпрямившись. — мы мужики, нам было проще выжить. Выкарабкались, выгрызли себе место под солнцем, потому что шли по головам. А она девчонка. Её любая шваль обидеть может. Чувствуешь разницу, Ромыч?