Что-то в его голосе заставило меня посмотреть на него внимательнее. Горечь, которая редко мелькала в его тоне и в его глазах.
Но сейчас, казалось, Конте был полон ею.
— Ты так говоришь, словно уже встречался с филастрами без меня и исход битвы был не в твою пользу, — заметила я негромко.
— В Подземье. Когда мы с Ниро сбежали на поиски императорских сокровищ. Ниро где-то откопал карту каравана, исчезнувшего в туннелях, и потащил меня на его поиски, сославшись на якобы тайный «короткий маршрут». — Конте хмыкнул. — Он бредил путешествиями между мирами, и был уверен, что где-то там таился потерянный и закрытый портал. Естественно, если бы мы нашли его, мы бы озолотились.
— И? Вы нашли его?
— Филастры нас нашли, — резко сказал Конте. — Двое. Мы бы не справились с двумя ни тогда, ни теперь. Если бы не Ниро, я бы сейчас не разговаривал с тобой.
Я заморгала:
— Ниро спас вас двоих от двоих огромных демонов? Как? Вы же были детьми!
— Он увидел их раньше меня и бросился бежать, — сухо сказал Конте. — Просто бежать, крича, как обычный ребёнок. Я кинулся за ним, ничего не понимая, чтобы успокоить и вернуть обратно, — и, уже убегая, понял, кого я только что видел. Я никогда в жизни не бегал так быстро.
Он помолчал.
— А Ниро ненавидел потом себя за это. За эту трусость, как он её называл. Он избегал меня неделями, думая, что я буду его корить или смотреть на него свысока. Я пытался ему объяснить, пытался сказать спасибо, называл его идиотом за эту тупость… Какие шансы у мальчишки были против даже одного филастра? Он угробил бы и меня, и себя.
И он этого не понимал?
— Понимал, я думаю. — В голосе Конте были горечь и досада. — Но был слишком упрям, чтобы признать, что он был неправ. Первые дни Ниро закрывался в библиотеке и не выходил даже обедать. Я потом узнал, что он голодал два дня, лишь бы не встречаться ни с кем из нас. Глупый твердолобый мальчишка… и за эти годы он не очень-то изменился.
— Ну да. Всего лишь стал повелителем целого города, одолевшим трио высших демонов. Совершенная мелочь.
— Я не об этом, Закладка. А о том, что он до сих пор боится. Боится загубить свою безупречную репутацию, прослыть трусом, показаться слабым. Проиграть.
— Когда-то он учил меня проигрывать, — прошептала я. — Когда я думала, что ты мёртв. Конте сжал мою руку.
— Я бы хотел, чтобы его научила ты, — негромко сказал он. — Признаваться в своей слабости и в том, что тебе нужна поддержка, говорить, что любишь, протягивать руку, а не отдёргивать её. Потому что меня он больше не слышит, а ты. ты побывала в аду и не сломалась. Как бы Ниро ни защищал тебя, ты бы не выжила, не черпая сил в себе.