— И почему же?
— Ты слишком боялся, что положишь Дару на алтарь.
Не Закладку. Дару.
— Когда в жертве твоя кровь, пентаграмма просто взрывается силой, — продолжал Конте. — А когда чувства жертвы — открытая рана, ты и вовсе ощущаешь, как становишься бессмертным. Я знаю, что у тебя голова звенит от искушения положить её на алтарь, потому что я знаю этот взгляд. И голос, который требует крови, я знаю тоже. Демон внутри тебя, который жаждет получить своё.
Конте шагнул вперёд.
— Закладке я никогда не говорил, что демоны испытывают подобное, — негромко сказал он.
— Не хотел, чтобы она боялась парня, который заменил ей родителей. Но мы знаем, каково это, когда инстинкты берут верх, правда? Ты и я? Помнишь, на годовщине коронации, когда вся сила досталась Адриану? Долетело даже до нас с тобой.
Конте помолчал.
— Думаю, именно тогда Джейме встретился с тем, кто убил нашу мать. Потому на наш дом напали на следующий день.
Тень замер неподвижно. Конте горько улыбнулся.
— Не ожидал? Я всё знаю.
— Долго же до тебя доходило, — холодно произнёс Тень.
В зале повисло молчание. Абсолютная тишина.
И в этой тишине Конте произнёс одно-единственное слово:
— Ниро.
Я перестала дышать. Я вдруг поняла, почему Тень разбил медальон с портретом своей матери, не желая, чтобы его увидел Конте.
Потому что Конте узнал бы свою мать на этом портрете.
Мать Тени была матерью Конте, а Джейме Мореро был его отцом.
Тень не убивал Ниро Мореро по одной простой причине. Он сам им и был.
Мальчиком, брошенным в Подземье. Юношей, которому пришлось выживать в Гильдии Клинков в одиночку, пока его старший брат не подозревал, что Ниро был жив. А потом, устав от боли, предательств, ошибок и недоверия, этот юноша решил покончить со всем, что связывало его с прошлым, — и выгравировал на своей катане другое имя.
Но, едва он оказался на поверхности, Церон набросил на него удавку проклятия.
— Ниро, — беззвучно произнесли мои губы.
Теперь я знала, какое имя Тень произнёс ночью. Имя, которое я, должно быть, в глубине души знала всегда. Слова Тени об убийстве Ниро теперь представали передо мной в совершенно ином свете.
Конте убрал руку с рукояти меча и шагнул вперёд.
— Ниро, откажись от власти. Не оставайся среди них. Пойдём со мной.
Тень молчал, глядя вниз. А потом он медленно поднял взгляд, и я отшатнулась, увидев, какая ярость в нём сверкала.
— Ты думаешь, что я с тобой хоть куда-то пойду? Ты?!
— А разве нет? — Голос Конте стал хриплым. — Ты не этого ждал? Что я приму тебя и узнаю? Что мы снова станем семьёй?
На лицо Тени было страшно смотреть. Такого жгучего ледяного гнева я не видела в нём никогда.