Не представляю Мала фермером. Очевидно, как и он сам, ведь в качестве заработка выбирает уличное пение. Мал ведет меня к газону и велит ждать здесь. Он исчезает в доме и выходит с одеялами, бутылкой виски и оранжевой пачкой какого-то печенья. Мы ложимся рядышком на траву и смотрим, как прячутся за облаками звезды.
— Ты веришь в Бога? — Я жую печенье с шоколадной глазурью. Намного проще задавать странные вопросы, когда тебя поглощает темнота. Краем глаза вижу ослепительную улыбку Мала.
— Когда мне удобно.
— А когда тебе удобно?
— Когда нужно перекинуться с Ним словом или перед чемпионатом мира по футболу, когда Ирландия нуждается в молитвах. Моя очередь задавать вопрос.
Я уже закатываю глаза, поражаясь своим телепатическим способностям.
— Почему тебе не нравится шрам?
«Родимое пятно», — так и тянет поправить.
— С чего ты взял, что мне он не нравится?
— Ты не хочешь о нем говорить, — отвечает Мал.
Я вздыхаю:
— А за что его любить? Он уродливый. Заметный.
— Это самое красивое, что в тебе есть. Благодаря шраму ты не просто красивая мордашка, — признается он.
Я качаю головой. Не хочу даже думать об этом.
— Моя очередь. Чувствовал ли ты когда-нибудь, что все мы просто горим в одиночку?
— Постоянно, — хрипло говорит Мал. — Но с тобой меньше. Моя очередь: ты когда-нибудь кончала с парнем?
Я давлюсь крошками от печенья и хмуро гляжу на парня. Он все так же невозмутимо смотрит на звезды.
— Мал, какого хрена?
— Прости, но, по-моему, твой вопрос, верю ли я в Бога, такой же личный. Да ведь ты больше никогда меня не увидишь, забыла? Кому я скажу? Своей придурочной овце?
Он прав. У нашего небольшого мирка есть срок годности.
— Нет. То есть я не девственница. Просто я… все же нет. Думаю, в постели с парнем я слишком погружена в свои мысли. Моя очередь, — быстро говорю я.
Меня бесит, что он улыбается. Бесит, что из-за его улыбки покалывает каждая клеточка. Но сильнее всего бесит, что он, как наркотик, обостряет все мои чувства, а вскоре мне придется его бросить.
— Ты правда ненавидишь деньги? — спрашиваю я.
— Терпеть их не могу, — подтверждает он. — Я никогда их не копил. Специально точно.
— Выходит, Кэтлин права? Ты можешь продавать песни, но не хочешь?
Он наклоняет голову и обхватывает рукой мою щеку. Я чувствую опаляющие живот языки пламени.
— Ни одни деньги не сделают тебя богаче, Рори. Лучше. Чем меньше ты зависишь от них, тем меньше препятствий у тебя по жизни. Моя очередь: как думаешь, став старше, ты выйдешь за богатого парня с вареными яйцами?
— Вареными яйцами? — смеюсь я.
Он делает большой глоток виски, но на полном серьезе смотрит на меня.